Дневник, 1893–1909

К удивлению, великий князь Алексей Александрович не оставил большого наследства; в процентных бумагах у него было два миллиона, из коих один должен был уйти в оплату долгов. У него был побочный сын[946], и в бумагах великого князя оказались черновики писем, адресованных к этому сыну с твердо выраженной волей оставить этому сыну все свое состояние, но воля эта не получила окончательного исполнения, и потому несчастный юноша остался без гроша.

Точно так же и французская актриса балета[947] сохранила лишь полученные от великого князя бриллианты и подаренный им незначительный дом. Братья — наследники Алексея Александровича — Владимир и Павел Александровичи настаивают на том, что они имеют исключительное право наследства. И до сих пор кормят Балетту исключительно обещаниями. К графине Тышкевич появился некий Хитрово, объявивший, что по преданности своей к Алексею Александровичу он, Хитрово, примет участие в погребальной церемонии, но когда он появился на железнодорожной станции, то ему объявлено было, что для него нет места. То же самое объявлено было графине Молен-Фельс, морганатической супруге великого князя, которой сказали, чтобы она искала места в каком-либо другом поезде. У великого князя была собрана большая коллекция художественных предметов, в особенности табакерок. Алексей Александрович не раз говорил мне, что он намеревается оставить эту коллекцию Императорскому эрмитажу, но ничего подобного не сделал, и будет [ли] что-либо сделано в этом смысле — совершенно неизвестно.

Рассказывают, что великая княгиня Мария Павловна по получении известия о смерти Алексея Александровича немедленно отправилась в дом великого князя и обшарила все доступные ей ящики, стараясь найти некоторые скандалезные письма; в бумагах она нашла между прочим написанные великим князем крупным шрифтом Двенадцать Евангелий Страстной недели. Она с презрением бросила этот манускрипт в сорный ящик и затем отдала его одному из адъютантов великого князя по просьбе последнего. В комнатах оказалось довольно значительное число мелких художественных предметов, которые великая княгиня раздала своим сыновьям.

Великая княгиня находится в весьма затруднительном денежном положении. В городе распространился слух, что управляющий Государственным банком Тимашев предъявил ей к уплате многочисленные счета ее, накопившиеся от ежегодных путешествий, счета эти достигали громадной цифры [в] полтора миллиона. Мария Павловна разыграла роль чрезвычайного удивления — накопление долгов вследствие дурного управления[948]. Она послала за министром императорского двора, и когда сей добродушный и честнейший человек барон Фредерикс, рассказывавший мне это приключение, появился к ней, то она потребовала от него, чтобы он вывел ее из денежных затруднений, какими бы то ни было способами. Разумеется, Фредерикс рассказал все Государю, и дело до сих пор не подвинулось нисколько.

Не меньше грустные другие приключения гораздо более важной женской персоны. Безграничная любовь императрицы Александры Федоровны к дочери статс-секретаря Танеева довели ее до того, что она (то есть императрица) проводит со своей любимицей весь день в маленьком домике, с этой целью купленном. Туда направляются монахи, гадалки, спиритки-медиумы и так далее. Полиция захотела разузнать происхождение и свойство этих лиц, но ей было в этом категорически отказано. Говорят, что такое времяпровождение[949] близко к помешательству и что на днях жители этого домика будут подвергнуты наблюдению психиатра.

На другой день по прибытии в Петербург, 23 декабря, я отправился в Мариинский дворец для участия в заседании Государственного совета. А еще более для того, чтобы посмотреть на вновь выстроенную залу для заседаний общего собрания. Зал действительно удался как размерами, так и размещениями и президиума, и членов публики, размещенной в различных трибунах. Зал так обширен, что весьма большая картина, написанная Репиным и изображающая заседание Совета в день празднования его столетия, представляется миниатюрной, а не изображающей членов в натуральную величину[950]. В этот день заседание ничего интересного не представляло, речи были довольно тусклы, а обращения к собранию председателя Акимова, как всегда, отличались некоторой суровостью, как будто выражавшей твердость его убеждения о важности несомых им обязанностей. Заседание продолжалось почти два часа и отличалось большой бесцветностью.

25 декабря. Приезжает ко мне мой внук Алексей Оболенский со своей невестой княжной Любовью Трубецкой. Изображают из себя олицетворение счастья во всех отношениях.