Дневник, 1893–1909

По смерти императора Александра III Дурново при открытии вакансии председателя Комитета министров заявил, что это место было ему обещано покойным императором. Вдовствующая императрица Мария Федоровна утверждала, что это ложь, но тем не менее не воспротивилась назначению, хотя в то время имела полное в этой сфере влияние, и продолжала не скрывать своего презрения к Ивану Николаевичу!

Министр иностранных дел Муравьев. С несомненным умом и большой пронырливостью в достижении личных целей, этот человек не получил иного образования, как в каком-то юнкерском училище или что-то в этом роде, и всей карьерой обязан разного рода ходатайствам, протекциям и т. п. Лгать, обманывать ему нипочем. Это он считает дипломатией. В своем министерском посту он видит лишь возможность постоянно вертеться около Их Величеств и важничать, получая приглашения, назначения и т. п. Он с улыбкой и поклоном соглашается на всякую заявленную Государем мысль. Это — лакей в галунах[585], а не министр.

Куропаткин. Весьма умный, благородный, но исключительно по своей военной части образованный человек; не имеет понятия ни о государственном праве, ни о праве международном, ни о политической экономии и потому не только бесполезный, но опасный при обсуждении дел действительно государственных. К этому надо прибавить самоуверенность — отличительную [черту] офицеров Генерального штаба. Все это вместе делает из него хорошего боевого генерала, но весьма посредственного министра.

Муравьев. Министр юстиции. Человек тонкого ума, обширного образования, но готовый на всякую уступку для достижения целей личного своего самолюбия. О той устойчивой почтенной твердости убеждений, которая должна отличать верховного служителя правосудия, нет и помину. Муравьев постоянно что-то ищет, добивается; ему нужно усиление почета, умножение благополучия и т. д. Для достижения всего этого он, конечно, идет на всякие сделки и с людьми, и с совестью.

Ермолов. Министр государственных имуществ. Полнейшее ничтожество, человек незлой, даже неглупый, но решительно неспособный на какую бы то ни было плодотворную деятельность, канцелярист, говорящий без умолку, беспрестанно цитирующий разного рода научные авторитеты, но неумеющий связать теорию с практикой, да притом и не понимающий хорошенько смысла ни той, ни другой. В министры попал из директоров Департамента неокладных сборов по влиянию Витте, который не желал видеть на министерском посту талантливого, энергического сотоварища. Результатом такого выбора была ничтожная, безрезультатная деятельность Министерства государственных [имуществ], наполненного легионами чиновников, заставляющих Ермолова подписывать всякий вздор и ворующих напропалую.

Боголепов, долговязый, сухой, честный, в рамках уродливого толстовского классицизма создавший и продолжающий в должности министра народного просвещения этот идолопоклоннический культ, в котором, конечно, будет принужден сделать отступления, но единственно как уступки разного рода более или менее властным группам, но отнюдь не как результат собственного убеждения. Его вытащил Сергей Александрович, который ничего не понимает ни в людях, ни в просвещении.

Министр внутренних дел Горемыкин. Образованный юрист, долго служащий в администрации и преимущественно по крестьянскому делу, человек умный, честный, но… беспредельно ленивый, равнодушный, влюбленный в выгоды и удобства высокого положения, о коем не смел мечтать: такое нравственное настроение его губит и, конечно, сократит важности дни.

Не стану говорить о Победоносцеве и Витте — имена, деяния и характеристика коих так часто встречались и встречаются на этих страницах.

Монтекарло[586]

29 января 1898 г.

Ваше Императорское Величество, получив от секретаря Исторического общества Штендмана уведомление, что Вашему Императорскому Величеству угодно, чтобы нынешней весной было годичное собрание общества, поспешаю доложить, что таковая воля Ваша немедленно принята мной к исполнению.

К глубокому сожалению моему, здешние врачи пугают меня возвратом подагры в случае поспешного возвращения домой и потому я был поставлен[587].

1900

Январь

12 января. Среда. В 7 часов вечера приезжаю из Монтекарло, где прожил три месяца и вполне забыл свою подагру при помощи благословенного климата и лечения Брица. Дочери и Саша со мной обедают. Вечером с членами Богословского правления толкуем о средствах получения железной дороги.

13 января. Четверг. В 3 часа у великого князя Михаила Николаевича. Упрекает, что я поздно приехал. Отвечаю, что приехал бы ранее, но получил от Победоносцева письмо с извещением, что идет речь о назначении меня председателем Департамента законов, а так как я знал, что под этим кроется интрига Плеве, то я предпочел приехать позднее.

Великий князь уверяет меня, что он не ожидал, чтобы я принял это назначение по состоянию моего здоровья. Разговариваем о его детях и, в особенности, о глупых выходках Михаила Михайловича.