Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991

Итак, он дежурил в зале. И вздумали его извести. Завизжали, загудели, заорали самым необразимым образом. Вначале Г.Ф. молчал, потом потребовал тишины, затем, видя, что шум все усиливается, решил действовать иначе. Закрыл выходную дверь, встал против нее и стал останавливать всех гуляющих. «Сейчас все будут переписаны», – заявил он. На его слова раздался только смех. Видя, что и это не помогает, он стал бегать по зале и следить, кто производит визг. И одна из девчат попалась, ученица со второго курса «А», Руфа Вольпер, очень славная девочка. В то время как она завизжала, Г.Ф. подскочил к ней и без лишних разговоров велел ей идти в канцелярию вместе с ним. Она пошла. Все девчата или, вернее, весь зал побежал в канцелярию. Но ничего особенного не было. Что именно произошло в канцелярии, я не знаю, но Руфа вернулась оттуда вполне невредимой. Отпуская ее опять в зал, Г.Ф. сказал, что если в зале еще будет шум, то за это будет отвечать она и поплатится тем, что будет отправлена домой. Это, по-моему, уже глупость, нельзя же одной отвечать за весь зал.

Сегодня точно таким же образом хотели извести Глена, но на него шум действовал так же, как на стену, и поэтому все старания голосистых девочек остались безрезультатными.

Вчера у нас впервые за этот год был урок географии. Преподаватель, Николай Александрович, очень молодой, неприглядный с наружности, худой, с маленькими глазками. Преподавать не умеет и отличается крайне бездарным красноречием. Из его слов трудно бывает понять, что именно он хочет сказать. На его уроках мы обыкновенно ничего не делаем. Или учим другие уроки, или болтаем, но нисколько не слушаем его речей, они для нас неинтересны.

Вчера пришел к нам в каких-то нежных чувствах, предложил нам поговорить по душам. Мы ему, конечно, устроили шумную овацию, старались отвести время пустой болтовней, и когда он начал нам развивать планы нашей будущей работы, то мы перестали обращать на него внимание и занялись каждый своим делом, то есть болтовней.

Сегодня он у нас тоже был и посвятил сегодняшний урок повторению сельского хозяйства, о котором мы имеем столько же представления, сколько имеем о географии вообще, так как мы не имели привычки заниматься этим предметом. Николай Александрович ходил по классу с самым серьезным видом и повторял нам о сельском хозяйстве. Мы, конечно, не слушали, я учила геометрию, другие тоже. Большинство болтали. Географ же как будто бы этого не замечал и продолжал нам расписывать про виды зерновых хлебов. Наконец, все усиливающаяся болтовня, вероятно, обратила на себя его внимание, и он начал делать вначале замечания, потом рассердился и стал грозить, что выгонит болтающих из класса. Это нас только смешило, мы ничуть не боялись Терехи, как мы его прозвали по его фамилии Терехин.

Папа с мамой приехали только сегодня. Маме что-то нездоровится. Денег у нас нет, так что не на что купить тетрадей. Завтра нужно пойти в читальню и опять переваривать Гинзбурга. Сейчас ложусь спать. Времени много.

14 октября, воскресенье

Прошел месяц, как начались занятия. Быстро как прошло время, кажется, еще недавно лето было, и вдруг уже целый месяц как занимаемся. Это кажется тем более странным, что погода еще стоит как будто не осенняя, деревья еще покрыты листьями и сухо, часто стоят солнечные дни. Занятия вошли в обычную колею. Занимаемся нехотя в школе, кое-как учим дома уроки, трясемся, боясь засыпки, и в заключение или засыпаемся, или облегченно вздыхаем, когда удается ответить. После ответа, конечно, бросаем учить тот предмет, по которому ответили. В перемены развлекаемся тем, что ходим по залу кругом или играем в салочки (занятие достойное второкурсников!), или кучками стоим где-нибудь, говорим об уроках, о засыпках, о преподавателях, о товарищах. В общем, каждый день повторяется одно и то же, и поэтому один день похож на другой, с той только разницей, что один день меньше боишься спроса, другой больше.

Уроков опять столько, что не успеваешь все сделать и идешь в школу, надеясь только на то, что авось сегодня не спросят. Но странное дело, несмотря на то, что уроков бывает много, я последнюю неделю совершенно ничего не делаю и иногда даже книги в руки не беру. Просто посмотрю расписание и решу, что все можно в классе повторить и что авось не спросят. И так изо дня в день, а уроков накапливается все больше и больше. И когда я их буду делать, не знаю, и как подумаю, какую массу дел мне нужно сделать, так страшно становится и кажется, что не справлюсь я в эту зиму с учебой, завалят меня уроки и погубит меня моя невольная лень, которую победить от того труднее, что признаешь ее вполне естественной, принимая во внимание различные причины.

А насчет учебы дело, наверное, будет обстоять плохо. Пока у меня еще нет ни одной засыпки, но в классе у нас у многих есть уже засыпки. Особенно по химии, редко кому удается ответить на уд, большей частью отвечают на неуд. И это прямо удивительно, с начала года – и уже засыпки, и по какому предмету, по химии! Что же будет тогда к концу года?