Дневник историка (2015–2018)

Естественно, власть не была безучастна к проблемам экономического развития страны (денежная реформа 1897 г., железнодорожное строительство, развитие банковской и ипотечной системы, акционерное законодательство, иностранные займы). Разумеется, такие меры были важны и позитивны, однако они еще в большей степени высвечивали фундаментальные проблемы, решение которых и должно было обеспечивать не только количественный рост, но и качественные сдвиги в экономическом развитии страны как целого. Короче, российская экономика была той базовой сферой, которая стала «высвечивать» и «сигналить» о накопившихся проблемах и в других областях жизнедеятельности и жизнеобеспечения. Более того, мировой экономический кризис начала ХХ века не мог не отразиться на российской экономике, которая в большей или меньшей степени становилась частью мировой экономической системы. Экономический кризис с предельной очевидностью продемонстрировал наличие в российской экономике отраслевых диспропорций, негативных явлений в области ее финансирования и кредитования, в организации производства и подготовке научно-технических и управленческих кадров, взаимоотношений предпринимательского класса как с правительством, так и с наемными рабочими и служащими.

В отечественной и зарубежной историографии раскрыта природа и масштабы кризисных явлений в пореформенный период в аграрно-крестьянском секторе. Инициируемая сверху аграрно-крестьянская реформа по своим замыслу, формам и методам реализации была, с одной стороны, нацелена на сохранение социальной основы самодержавного политического режима (поместного дворянства), а с другой – направлена на смягчение противоречий между помещиками и крестьянами. К сожалению, подавляющее большинство населения страны (основная масса бывшего крепостного крестьянства) осталось опутанным старыми крепостническими и полукрепостническими пережитками. Сохранилась система прежних сословных перегородок и разного рода «экономических удавок» для всей крестьянской жизни.

Что касается других Великих реформ 1860-х –1870-х гг., то они, с одной стороны, оказались локализованными как территориальными, так и временными рамками, а с другой (и это главное) – их идейные вдохновители и разработчики преследовали ту же исходную цель – упрочение социальной основы самодержавного политического режима. Напомним, что в правительственных кругах на протяжении полувека шла дискуссия о месте и роли органов местного самоуправления в общей структуре самодержавной политической системы. Более того, Александром III в 1892 г. был инициирован ряд корректирующих мер, направленных на ограничение функций местного самоуправления. Ряд ограничительных мер был принят и в отношении реформированного суда и самого судебного производства.

Система корректирующих ограничений была реализована в области социальных (ограничительные меры выхода из общины) и национальных отношений (попытки унификации законодательства, ограничительные и запретительные меры против еврейского населения).

Отсутствие определенных и четких представлений у правящего режима о путях и перспективах России в новых исторических условиях на всем протяжении пореформенного периода стимулировало интерес к ним со стороны интеллектуального инициативного меньшинства, активно включившегося в разработку альтернативных вариантов развития страны. Если учесть, что в пореформенный период интеллектуальная среда в России еще более дифференцировалась, а былые кружки и салоны трансформировались в идейно-политические направления общественной мысли, а затем и общественного движения, то понятен и накал идейно-политической борьбы вокруг проблем будущего развития страны. В пореформенный период общественная мысль и общественное движение стали важнейшими факторами как идейно-политического дискурса, так и практических действий, оказывающих самое непосредственное влияние как на власть, так и на общество. По сути, в центре тех и других было, с одной стороны, осознание логики и результатов всего пореформенного периода, а с другой – поиски альтернативных выходов из осознанной теми и другими кризисной ситуации. Не случайно одновременно в недрах правительственных и общественных кругов активизировались интеллектуальные поиски вывода страны из кризисной ситуации.

О включенности интеллектуального потенциала в правительственных сферах свидетельствует создание целого ряда специальных совещаний по самым актуальным проблемам (разработка законодательства и структурных преобразований в области экономики и финансов, в аграрном секторе, национальной и конфессиональной сфере, в сфере социальных отношений, местном самоуправлении, цензуре). Логика правительственных преобразований продолжала неизменно преследовать прежнюю цель – укрепление самодержавной политической системы, которая рассматривалась в качестве единственно возможной инициативной и ведущей силы настоящих и будущих эволюционных преобразований России.