Дневник историка (2015–2018)

Накопление «потенциала» кризисных явлений в пореформенной России происходило в условиях становления российского общества, которое, с одной стороны, все больше и больше дистанцировалось от власти, а с другой – раскалывалось на три основные направления – консервативное, либеральное и социалистическое. Иными словами, помимо кризиса внутри самих властных структур разрастался кризис внутри самого общества. Важно иметь в виду, что наличие разновекторного характера представлений внутри властных структур свидетельствовало не только о сложносоставной структуре российской бюрократии, представители которой были выходцами из различных социальных страт, но и были носителями разных идейно-политических представлений о путях и судьбах развития собственной страны. Разумеется, все это еще в большей мере относилось и к становящемуся российскому обществу, в котором важная роль принадлежала интеллигенции (инициативному меньшинству), которая традиционно имела самые различные (нередко причудливые) идейно-политические представления.

Представление о кризисе в пореформенный период не может быть полным, если не принимать во внимание сложносоставной характер социальной, национальный и конфессиональной структуры российской империи. По сути, во всех выше обозначенных звеньях развивались собственные кризисы, которые стали отражением объективных и субъективных процессов, протекавших во всех этих сферах. На этом общем фоне кризисных явлений шел процесс формирования массового сознания, менталитета, образов восприятия конкретной повседневной действительности.

Таким образом, пореформенный период следует рассматривать как единый процесс накопления кризисных явлений во всех без исключения сферах жизнедеятельности и жизнеобеспечения. Такого рода масштабные системные кризисы с логической неизбежностью выливаются в массовые революции, которые и должны (но уже насильственным путем) расчищать дорогу объективно назревшим процессам и явлениям. В этой логике российская революция 1905– 1907 гг. закономерна и должна была расчистить страну от застойных вековых явлений, освободить дорогу новым общественным силам. Именно революция 1905–1907 гг. вынудила самодержавный режим пойти на самотрансформацию, созвать народное представительство и приступить к реформам всех сфер жизни. Однако, как нам представляется, власть не осознала грандиозности стоящих перед страной проблем. Отказавшись к 1909 г. от столыпинского варианта системных реформ, власть предпочла возвратиться, хотя и в бо́льших масштабах, к структурным реформам, которые не могли спасти от назревания нового кризиса. Если учесть, что власти после революции 1905–1907 гг. так и не удалось до конца расчистить «завалы», созданные в недрах пореформенного периода, то в 1908–1914 гг. к ним добавилось немало новых. Наложение друг на друга старых и новых кризисных «завалов» объективно вело к новой революции.

Представляется целесообразным включить в историографический контекст наработки общественной мысли конца ХIХ – начала ХХ века. Представители всех трех направлений отечественной общественной мысли (консервативное, либеральное и социалистическое) стали интенсивно обсуждать проблему пореформенного развития России как целого. Речь шла как об уроне и характере, так и дальнейших перспективах этого развития. В этой логике следует напомнить, в частности, о полемике, с одной стороны, между народниками и марксистами, а с другой – внутри социал-демократов по проблеме оценки уровня и перспектив пореформенного развития, о формах и методах выхода из системного кризиса, о ролевых функциях тех или иных социальных страт. По сути, речь шла о потенциях формирующегося в России нового капиталистического строя, во-первых, как результата выхода из дореформенного кризиса, а во-вторых, как порождения пореформенных социальных отношений. Одновременно речь шла о способности нового капиталистического строя к преодолению противоречий, зарождающихся уже на его основе. Несмотря на разность ответов на эти вопросы, вытекающую из ценностных мировоззренческих ориентаций, народники и марксисты давали характеристики и сохранившейся в неприкосновенности политической системе, представляющей собой реликтовый остаток предшествующих эпох. Для тех и других было ясно, что данный реликт должен трансформироваться в качественно иную политическую систему, иначе он будет уничтожен новыми социальными силами.

Можно утверждать, что эти общие мировоззренческие подходы позднее не только легли в основу разнонаправленных моделей преобразования страны, но и оказали определенное влияние на будущие собственно исторические исследования. По сути, в дооктябрьской и эмигрантской историографии не появилось исследовательских трудов, в которых бы проблема кризиса империи рассматривалась комплексно. Единственное исключение представляет книга Милюкова «Россия и ее кризисы», изданная в США, в основу которой были положены лекции, прочитанные им в Чикагском университете.