Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Из Петрограда сообщают сенсационное известие, что там гласно обсуждается или подготовляется нашими, заключившими с Лениным и Бронштейном «перемирие», врагами попытка захватить Петроград при посредстве сотни тысяч германских и австрийских военнопленных, которые, «как всем известно, стекаются к столице и исподволь вооружаются; военнопленные немцы, офицеры и миряне, никем не возбраняемые, ежедневно собираются для каких-то таинственных совещаний в специальной штаб-квартире». И «правители» Петрограда, — красногвардейцы и матросы, «народные комиссары», и верховные, и неверховные прапорщики большевистской «армии», — все они спокойно проходят мимо этих штаб-квартир вооружающихся против нас в нашем же доме врагов и делают вид, что ничего не видят. Что это такое? Надо ли определять это тем или иным словом? И возможны ли вообще сейчас слова? Неужели в том только и состояла задача нынешних захватных властителей, чтобы окончательно и бесповоротно развратить и распустить нашу русскую армию и дать врагам России возможность сосредоточить и собрать свою собственную армию в нашем тылу, в столице государства? Русских людей, душой болящих о мученице-родине, сажают в тюрьмы и крепости, а врагам, свободно разгуливающим в наших пределах, позволяют открыто готовиться к захвату столицы с нашего же тылу. Неужели мы не опомнимся? Неужели не поймем, что творится на наших глазах?..

Святителю отче Николае, моли Бога о нас! На тебя всегда уповал русский народ. Не посрами и теперь нашего упования, — ибо погибаем…

Четверг. 7-е декабря. Пленарное заседание Собора* под моим председательством, в присутствии Патриарха. Доложены были доклады членов осведомительной комиссии, производивших ревизию денежных средств Синода, по поручению Собора. Комиссия, состоящая из членов Собора — профессора Л. И. Писарева, Раевского, Васильева, Арефьева с преосвященным Вятским Никандром во главе, ездила в Петроград и там на месте познакомилась с состоянием дел Хозяйственного управления. Комиссия вынесла самое безотрадное впечатление: денег у Синода должно быть по отчетам до сорока шести миллионов, а на самом деле их нет, так как эти суммы заложены, перезаложены в кругах сомнительного обращения и т. д.

В ведении дел — полная бесхозяйственность, излишняя расточительность и нежелание считаться с настоящим положением вещей. Преосвященный Никандр, в частности, мрачными красками охарактеризовал положение дел в синодальных учреждениях: в Издательском и Миссионерском советах. Они ежегодно требуют на свое содержание громадные суммы денег, а на самом деле, по словам докладчика, их существование является каким-то «недоразумением». Издательский совет ежегодно получает до ста тысяч рублей и издает какие-то листки и брошюры, в очень ограниченном количестве, которые притом не рассылаются в народ, и «мирно» почивают под лестницей Митрофаньевского подворья* и бесконтрольно расхищаются всеми, кому это желательно. Некоторые из изданных Советом брошюр были изъяты из употребления; один такой «листок» о вреде патриаршества был уничтожен по требованию Собора.

Еще хуже обстоит дело в Миссионерском совете*. Тут полная бездеятельность, при несоответствующих денежных расходах. Например, в течение одного [года] было восемнадцать заседаний, протоколы о которых свидетельствуют, что там рассматривались только дела о назначении миссионеров. Делопроизводство велось очень медленно. Дело по изданию «Церковного Вестника»* ведется крайне примитивно, подписных книг нет, отчетов также, у издателя протоиерея Буткевича* значится на руках двадцать одна тысяча рублей, из которых он уделил шесть тысяч известному Айвазову*. Докладчик заявил, что вышеперечисленные им учреждения существуют «к стыду и сраму Синода и должны быть непременно реорганизованы»; вообще никак нельзя употреблять слово «хозяйственное» управление Синода, а нужно назвать его «безхозяйственным».

Другими членами Комиссии тоже в мрачных красках было обрисовано положение хозяйственных дел по изданию «Церковных ведомостей» и «Церковно-общественного вестника», по Синодальной типографии, по Центральному Свечному комитету. Словом, получилась крайне безотрадная картина всего Синодского хозяйства.

Несомненно, эти доклады произвели тяжелое впечатление на соборян. И я чувствовал, как накапливается электричество. Уже потянулись члены с записками. Между тем нужно было дать высказаться и обвиняемой стороне, представитель которой директор Хозяйственного управления* был здесь. Прения бы затянулись, страсти бы разгорелись. А у нас времени теперь нет, ввиду скорого перерыва Собора и предстоящих выборов в Синод и Совет. Поэтому я не допустил прений, предложив предварительно отпечатать все эти доклады, раздать их членам Собора для ознакомления, а затем — обсуждать. Все со мною согласились.