Дневник парижского горожанина

271. Далее, в сказанное же постное время, в Страстную Пятницу[846], каковая пришлась на V день апреля, арманьяки подступили к городу словно демоны, порвавшие свои путы, и рыскали вокруг Парижа убивая, мародерствуя и грабя. Они же в сказанный день подожгли крепость Шампиньи-сюр-Марн, в том же огне сгинули женщины, дети, мужчины, быки, коровы, овцы и прочий скот, овес, пшеница и прочее зерно, и ежели кто пытался вырваться, дабы спастись от огня, его пронзали копьями, и прежде чем он оказывался на земле, в нем бывало торчали уже III или IIII копья, или же лезвия топоров, таковую весьма жестокую расправу они предприняли в сказанный день, в то время как на следующий за ним, в канун Пасхи, в замке, именуемом Круасси[847] вершили равные или худшие злодеяния.

272. Далее, за неделю до того парижские и прочие купцы отправились в Шартр и прочие места, бывшие поблизости, желая добыть продовольствия для города Парижа, каковой в том весьма нуждался, но едва лишь им случилось покинуть город, арманьяки немедля узнали о том от своих приспешников, в каковых в Париже не было недостатка, и посему шли за ними до Галлардона[848] и в сказанном месте их взяли в осаду, и посему на Пасху за мясо[849] запрашивали столь высокую цену, что большинство парижан вынуждено было в сказанный день питаться исключительно салом[850], каковое они могли для себя раздобыть, при том что четверть доброго барана стоила не менее XXXII парижских солей, а за малый овечий хвост просили X парижских солей, за телячью голову или потроха равным образом, по XII солей, за коровью[851] — VI парижских солей, свинина стоила также дорого, а говядины в Париже в тот день вовсе было не сыскать. И как то доподлинно известно, мясники, обретавшиеся на Большой Бойне в Бове заявляли и клялись в том честью своей гильдии, что за много лет, бывших ранее, не случалось так, чтобы во всем Париже и его окрестностях забито было животных меньше, чем ранее то приходилось на одного мясника.

273. Далее, Пасху, каковая пришлась на сказанный год, иными словами, год тысяча IIIIc и XX король также встретил в Труа.

274. Далее, в сказанный же год фиалки — голубые и [желтые] появились уже в январе месяце, при том, что в прошлом году цветение их началось только в марте[852].

275. Далее, на Пасху тысяча IIIIc и XX года, каковая пришлась на VII день апреля, уже цвели розы, каковые за пятнадцать дней мая все успели завянуть, в начале же мая принялись торговать доброй вишней, а в конце мая хлеб уже вызрел, каковое событие в прошедшем году пришлось не ранее праздника Св. Иоанна[853], прочие же плоды созрели сходным образом, что обернулось великим благом для неимущих, ибо [за съестное] по-прежнему спрашивали весьма высокую цену, как о том сказано было ранее, в то время как одежда была и того дороже. Полотно [бывшее ранее] по XVI солей, ныне стоило IL парижских солей, за он[854] доброго холста просили XII солей, за бумазею[855] — XVI парижских солей, за саржу — XVI солей, за шоссы и башмаки еще дороже, чем раньше[856].

276. Далее, в сказанное же время арманьяки жестокостью своей превзошли все бывшее ранее, и убивали, грабили, насиловали, сжигали церкви вкупе с людьми, в них бывшими, беременными женщинами и детьми, коротко говоря, они творили все зло, каковое способна измыслить свирепость и жестокость, сходная более с делом рук дьявольских, нежели человеческих[857]. Посему же явилась нужда начать переговоры с королем английским, каковой был заклятым врагом Франции[858]; по причине же злодеяний, каковые вершили арманьяки[859], ему пришлось отдать в жены одну из французских принцесс, по имени Катерина[860]. Он же на VIII мая тысяча IIIIc и XX года провел ночь в аббатстве Сен-Дени, и на следующий за тем день въехал в город через ворота Сен-Мартен, его же сопровождало, как то сказано было ранее, не менее VII тысяч лучников и воинов в [одетых в полотно?][861], перед ним же несли шлем увенчанный золотой короной[862], дабы таковым образом удостоверить его сан, а также вышитое изображение амаранта[863], бывшее его личным знаком[864]. Он же остановился в тот день у Шарентонского моста, дабы назавтра выехать в Труа, на встречу с королем. Там же ему город преподнес ему в дар IIII телеги [груженые бочонками] с вином весьма доброго качества[865], он же сделал вид, будто сказанный дар в его глазах немногого стоил.

277. Далее, в сказанный день никого из парижан не выпускали из города[866].

278. Далее, оттуда он отправила в Труа[867], при том, что арманьяки не чинили ему в том препятствия, при том что похвалялись, будто разобьют его наголову, а сами же не осмелились показаться.