Дневник парижского горожанина

263. Далее, король встретил в Труа праздник Всех Святых тысяча IIIIc и XIX года, в то время как бывшие в Париже не имели достоверных вестей о будущем его возвращении, чем многие добрые [парижане] были весьма раздосадованы[829].

264. Далее, король Рождество также встретил в Труа, ибо покинуть Труа никто не решался по причине бывшего у них недостатка воинских сил, а также страха перед англичанами и арманьяками, ввиду того, что и те и другие жаждали его захватить, в особенности то касалось арманьяков, каковые желали [вынудить его заключить выгодный для них] мир[830]. В-третьих, в Париже все товары вздорожали настолько, что даже мудрейший в таковых условиях не смог бы жить, и в особенности то касалось хлеба и дрова, на них же цены были столь высоки, как того не случилось за последние IIc лет. А что касается мяса, по причине того, что приближалось Рождество[831], за четверть барана, ежели тот был хорош, просили XXIIII соля, а за цельного барана — VI франков, за гуся[832] — XVI парижских солей, за прочую [птицу][833] — ту же цену. В сказанное же время в городе не появлялись женщины, обыкновенно торговавшие яйцами, сыром Бри[834], горохом, и бобами, ибо арманьяки разрушили все [вокруг], а женщин и детей забрали в плен ради выкупа, в то время, как англичане наступали с другой стороны. По причине их превосходства в силе, с ними пришлось заключить перемирие, при том, что англичане были злейшими врагами короля, с ними же заключили перемирие от середины декабря, вплоть до марта[835].

1420

265. Подошли к концу декабрь, январь, февраль, но ни король ни королева не являлись в Париж, оставаясь по-прежнему в Труа, тогда как арманьяки беспеременно рыскали вокруг Парижа, грабя, мародерствуя, сжигая, убивая и насилуя женщин, девиц и монахинь. И на десять лье вокруг Парижа не осталось никого иначе как в добрых городах, [когда же они искали убежища в добрых городах], пытаясь захватить с собой свое добро, будь то съестное, или иные какие пожитки, их лишали последнего латники, принадлежавшие к той или иной стороне, равно бургундцы или арманьяки, ибо все они преследовали только лишь свои цели, в то время как большая часть [сказанных беженцев], равно женщин или мужчин, достигнув наконец добрых городов, оказывалась там с пустыми руками, в то время как на добрые города ложилось бремя по пропитанию приходивших из деревень, по каковой причине хлеб настолько поднялся в цене. Ибо в сказанное время за сетье отнюдь не лучшего зерна просили X франков, в то время как франк стоил XVI парижских солей, а за помол одного сетье муки приходилось платить VIII или же X парижских солей, не считая того, что мельники присваивали себе мошенническим образом[836].

266. Посему приказано было, дабы зерно взвешивали, прежде чем отдать его в руки мельнику, и то же самое делали с мукой, и за сетье, [по весу] равнявшееся VIII сетье приходилось платить IIII парижских соля.

267. Далее, в сказанное же время, из продажи [булочники] совершенно прекратили печь белый хлеб, а ежели и пекли, требовали за него по меньшей мере VIII парижских денье за буханку[837], по каковой причине бедный люд не мог себе позволить таковой приобретать, и большая часть бедняков питалась исключительно черным хлебом[838].

268. Далее, в сказанное же время, от начала и до конца Великого Поста[839], сохранялась сказанная дороговизна, ибо в продаже было не сыскать ни специй, ни инжира, ни винограда, ни миндаля[840] иначе как за V парижских солей, оливковое масло же стоило IIII парижских соля.

269. Далее, зеленая краска[841] обходилась так дорого, что за количество ее, необходимое для окрашивание одного она[842] полотна, просили XIV парижских солей, прочие же краски стоили не менее того.

270. Далее, в сказанное же время, в марте тысяча IIIIc и XX года истекло время перемирия, [каковое заключено было] с англичанами, у них же запросили нового перемирия, ожидая также решения герцога Бургундского [касательно этого вопроса][843], однако английский король не пожелал такового предоставить, ежели ему не будут уступлены замок Бомон, и Корбей и Пон-Сен-Максанс, и прочее в том же роде[844], ему же в том было отказано. И посему военные действия возобновились как и прежде, при том, что обе стороны желали едино подчинить своей власти Париж, [едино лишь] по причине богатства, каковое жаждали себе присвоить, помышляя только лишь о том, чтобы разграбить все что можно[845].