Дневник парижского горожанина

361. Далее, на XXI день октября месяца, в канун праздника Одиннадцати Тысяч Дев, преставился добрый король Карл, правивший в сказанном столетии, каковой оставался на троне дольше чем любой иной христианский владыка, сколь то случалось на человеческой памяти, ибо пребывал королем Франции в течение XLIII лет. Он же испустил дух в отеле Сен-Поль, бывшем его же собственностью, в своей же постели, в собственной комнате. Тело же короля в скором после того времени выставлено было на всеобщее обозрение, в каковом положении оставалось в течение следующих II или III дней, с крестом у изножья постели, при множестве горящих свечей, так, что любой желающий мог его увидеть там, и помолиться за упокой его души[1067].

362. Далее, условия, подобающие государю, были обеспечены в Сен-Поле; произошла некоторая задержка, отчасти из-за этих договоренностей и отчасти потому, что приходилось ждать нескольких синьоров французского королевского дома, пожелавших сопровождать его к могиле. Его тело оставалось в Сен-Поле с того дня, как он умер до дня Святого Мартина, IX октября. Но никто из королевской фамилии не явился ни в тот день, когда усопшего доставили в парижский Нотр-Дам, ни когда его предали земле, за исключением одного английского герцога, известного как герцог Бедфорд[1068], брата покойного короля Англии Генриха. Там были его люди и слуги; они горько оплакивали свою утрату, и особенно простые люди Парижа, кричавшие, когда его несли по улицам: «Ах, дорогой принц, мы никогда больше тебя не увидим, так хорошо нам больше никогда не будет! Проклятая смерть! Теперь, когда ты покинул нас, уже не будет ничего, кроме войны. Ты идешь отдыхать; мы же пребудем во скорби и страданиях, тоске и печали! Скоро, скоро и мы станем столь же несчастны, как сыны израилевы, влекомые в плен вавилонский!»

Так говорили люди с грустными вздохами, стонами и причитаниями.

363. И далее о том, каковым образом его доставили в Нотр-Дам-де-Пари. Его же сопровождали семеро прелатов, как то епископов и аббатов, из каковых четверо носили белые митры, одним же из них был новый епископ Парижский[1069], в первый раз отслуживший мессу в качестве парижского епископа во время праздника Всех Святых, каковой епископ ожидал эскорта с телом короля у входа в Сен-Поль, дабы окропить его святой водой, прежде чем эскорт покинул бы сказанное место, все же прочие кроме него, как то нищие, университетские клирики в полном составе, а также все коллежи, Парламент, Шатле, и простой народ, вошли внутрь, после чего тело вынесли прочь из отеля Сен-Поль. Когда же все собрались, свита его предстала в столь глубоком и великом трауре, как то сказано было ранее.

364. О том, как тело его было доставлено из Нотр-Дам в Сен-Дени, и там предано земле.

Его же несли таковым образом, как носят Тело Господа Нашего[1070] во время праздника Тела и Крови Христовых. Над ним возвышался вышитый золотом балдахин, каковой поддерживали четверо или шестеро из сопровождающих, его же самого несли на своих плечах порядка XXX слуг или около того, ибо он был весьма тяжел, как то сказано было ранее.

365. Далее, он[1071] величиной был в туаз[1072], и удобно устроен на просторных носилках, лицо же его, весьма сходное [с лицом покойного] оставалось открытым, на голове надета золотая корона, в одной руке он держал королевский скипетр, в другой — [жезл правосудия], сходный с рукой в благословляющем двупалом жесте[1073], сказанные же пальцы были вызолочены и весьма длинны, так что едва не касались короны.

366. Далее, прямо перед ним шли нищенствующие монахи, а также университетские клирики, за ними же следом — духовенство из парижских церквей, затем — клир собора Нотр-Дам, и далее, судейские из Дворца, и все вышесказанные пели, в то время как остальные [хранили молчание]. Вся же толпа, заполнившая, и те, кто сгрудились у окон, плакали и кричали так, будто хоронили сейчас кого-то из самых любимых, и воистину, причитания их приводили на память плач Иеремии-пророка, что вопиял у стен иерусалимских в то время как те превратились в развалины: «Quomodo sedet sola civitas plena populo.»[1074]

367. Далее, в процессии семеро опирались на епископские посохи, иными словами, то были новый епископ парижский[1075], и другой, бовесский[1076], и третий, теруанский[1077], и затем аббат из Сен-Дени[1078], и другой из Сен-Жермен-де-Пре[1079], и еще один из Сен-Маглуара[1080], и еще один из [церкви] Свв. Криспина и Криспиана[1081], здесь же обреталось множество священников и иных духовных лиц всякого ранга, парижские власти, как то прево, канцлер и чиновники всякого ранга, а впереди несли IIc и L факелов, бывшие в руках у простой прислуги, и все облачены были в черное[1082], и весьма горестно плакали, а впереди шли XVIII глашатаев[1083].