Дневник парижского горожанина

368. Далее, в процессии несли XXIIII креста от монастырских братий, прочие же клирики, [шедшие впереди], звонили в колокольчики[1084]. Таковым образом его несли, за телом же в одиночестве шел герцог Бедфордский, брат покойного короля Генриха английского, каковой единственный из всех облачился в траур, в то время как ни один французский принц крови не пожелал явиться[1085]. Таковым же образом в сказанный понедельник, его доставили в Нотр-Дам-де-Пари, где уже размещены были и горели IIc и L факелов. Там же прочитаны были вигилии[1086], на следующий день, ранним утром, отслужена была месса, по окончанию же мессы, его доставили в Сен-Дени[1087] вышеописанным образом и похоронили рядом с отцом и матерью, из Парижа его сопровождали туда XVIII тысяч человек, равно простых и знатных, и нищим роздано было милостыни на сумму в VIII [серебряных] дублей, каковые в те времена стоили по II турских денье за штуку, и кроме них не было иных [серебряных] денег, ни крупнее их, ни мельче[1088], но были только золотые.

369. Далее, всех пришедших угостили обедом, и день, в каковой он был похоронен, пришелся на среду. После того же, как его опустили в землю, и покрыли сверху [могильной плитой], а епископ парижский отслужил мессу, а его диакон, аббат Сен-Дени, а также иподиакон, аббат Сен-Крепена, прочитали заупокойную молитву, герольд громким голосом призвал всех помолиться за его душу, а также за то, чтобы Господь простер милость свою на герцога Генриха Ланкастерского, короля Англии и Франции[1089], и после того, как он возгласил все вышесказанное, служители покойного короля повернули книзу свои палицы, жезлы и мечи, таковым образом давая понять, что покидают свои должности[1090].

370. Далее, герцог Бедфордский во время возвращения, приказал нести перед собой меч короля французского, каковая честь полагалась регенту, при том, что народ при виде подобного громко роптал, при том, что сейчас полагалось скорбеть.

371. Далее, этот же самый день и час, в каковой ему случилось въехать в Париж после церемонии коронации, как то в праздник Св. Мартина Зимнего[1091], и в этот же день и час, на XLIII год своего царствования, ему случилось быть погребенным в Сен-Дени. И находились старики, каковые помнили еще, как его отец возвращался после церемонии коронации[1092], со всей пышностью, полагавшейся монарху, иными словами, весь одетый в ярко-алое, от шосс[1093] до шаперона[1094], отороченного мехом, и в таковом же платье был доставлен для похорон в Сен-Дени. Равным же образом, как упомянуто было выше, сказанному королю ради церемонии коронации изготовлены были лазурные туфли[1095], сплошь расшитые золотыми лилиями[1096], и пурпурная[1097] мантия с золотым шитьем, подбитая мехом горностая[1098], каковой костюм ныне любой мог лицезреть самолично[1099], при том, что благородная свита, сопровождавшей его на церемонию коронации, не шла за ним более во время похорон, в то время как свита его отца во время погребальной процессии превзошла своим числом ту, что сопровождала его на церемонию коронации, ибо к месту погребения его несли герцоги и графы, и никто иной, и все они облачены были в платье с французскими лилиями[1100], и в последние дни его жизни, его окружало куда более прелатов, рыцарей и оруженосцев благородного происхождения, чем ныне людей всякого сословия, теснившихся вокруг доброго короля. При виде этого, бедняки разражались громкими причитаниями, ибо лишились столь доброго принца, оставшись едва ли с горсткой друзей и в окружении огромного множества врагов; и посему неудивительно было то, что они страшились ярости своих врагов, и причитали вслед за Иеремией-пророком «Quomodo sedet sola civitas.» Тогда же ярость врагов разгоралась все сильнее, и посему решено было разрушить замок Бомон, и он был разрушен до основания[1101]. Далее, в первую неделю декабря, незадолго до Рождества, объявлено было дабы принимали повсюду бланы и двойные бланы[1102].

372. Далее, в сказанное же время отставлен был со своего поста парижский прево, о каковом речь шла ранее, в прежние времена бывший бальи Вермандуа, на его место же был избран мессир Симон Морье, рыцарь[1103].

1423

373. Далее, в сказанное же время, в первый день года, арманьяки захватили мелёнский мост[1104], каковой [поворот] событий обошелся столь дорого, что лишь одному Богу то известно, ибо к ним пришлось подступить с осадой, в то время как они держались весьма отважно и крепко, и зачастую совершали набеги до самого Манта и еще далее, разбойничая у грабя, как то было у них в обычае.