Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742

20 октября ветер, курс и погода были такими же, как прежде, но ночью штормило. В этот день умер служилый Харитонов[163].

21 октября ветры, курс и погода были все те же. Но к вечеру мы попали в шторм, и умер морской солдат Лука Завьялов.

22 октября была ясная погода, солнце, сильный мороз, западный ветер, и мы проложили курс NtO прямо к материку, каковое решение внезапно было твердо принято, поскольку лейтенанту Вакселю сказали, что осталось только пятнадцать бочек воды, из которых две испортились и большая часть воды вытекла, когда экипаж запоздало попытался приладить на них обручи[164]. Перед плаванием деревянные обручи на водяных бочках должны были заменить железными, так как деревянные обручи портятся, если судно находится в длительном плавании. Но, поспешая с отправлением, офицеры объявили их вполне пригодными, не предвидя теперешних обстоятельств.

23 октября ветер переменился, а с ним — и готовность офицеров идти в Америку. Поэтому до полудня мы плыли на север с юго-восточным ветром, а днем и ночью — с восточным ветром, так что, несмотря на плохую погоду и сплошную пелену града, мы прошли за сутки 31 милю, то есть тем самым стали уходить от берегов Америки с тринадцатью бочками воды, чтобы либо достигнуть Камчатки, либо высадиться при первой же возможности на первом попавшемся подходящем острове. Мы открыто обсуждали эти варианты, чтобы поднять дух матросов и больных.

24 октября ветер и погода были такими же, как и накануне. Но к вечеру ветер стал северным. С ним мы прошли так далеко, что, по суждению Вакселя, находились в 134 милях от Авачи, а по мнению подштурмана Юшина — в 122 милях, и постепенно приближались к 53-й параллели, поскольку они не желали по пути находить еще какую-либо землю. Было принято решение придерживаться 52-го градуса, чтобы в случае острой нехватки воды мы могли использовать все ветра, которые дуют вдоль Камчатки. Если бы ветер стал северным, мы могли бы идти к первому или второму Курильским островам и встать там на якорь. Но если бы он стал южным, мы с большей легкостью могли бы идти в Авачинскую гавань. Что касается восточных ветров, то они были благоприятны для всего.

Этот план, предложенный лейтенантом Вакселем, был бы самым разумным в том случае, если мы действительно хотели достичь Авачи и обошлись без дальнейших задержек. Однако будущее покажет, насколько тверды они оказались в своем плане и по каким причинам (из каковых ни одну нельзя было принимать всерьез) и по чьему подстрекательству пятью днями позднее они преступно отклонились от этого плана. Это и была причина нашей вынужденной зимовки и гибели многих людей и судна — нет, чуть ли не всех, — если бы Бог не явил над нами подлинное чудо, в коем роль офицеров была весьма мала; они убедились в этом по собственному разумению и совести. Более того, опасность и смерть внезапно настолько одержали верх на нашем судне, что умирали не только больные, но и люди, считавшие себя здоровыми, сменившись с вахты, падали замертво от изнеможения; не последними причинами этого были малые порции воды, отсутствие сухарей и водки, холод, сырость, вши, страх и ужас.

25 октября была очень ясная и солнечная погода, но даже при этом днем иногда шел град. Утром мы, к своему удивлению, заметили большой высокий остров[165] под 51-м градусом к северу от нас, который на пути в Америку был от нас в 40 милях к востоку. В полдень мы находились на 50° 35’ N.

26 октября море было очень спокойным, небо облачным, подмораживало, в разное время попеременно шли снег и град. К полудню мы подсчитали, что все еще находимся в 108 милях от Авачи.

27 октября к часу ночи задул юго-западный ветер, ночью и днем мы плыли с ним на северо-запад, чтобы достигнуть установленного 52-го градуса широты; в полдень мы вычислили, что все еще находимся в 90 милях от Авачи. Днем ветер стал столь сильным, что сменился штормом. Но, поскольку мы стали увереннее в себе и лучше узнали надежность своего судна и мачт, мы тем не менее весь день шли под марселем.

Теперь мы совершенно ясно видели, что находимся в проливе, потому что волны не были так высоки, даже когда поднимался шторм, а ветра уже не менялись столь быстро. Я заметил, что шторма были не так свирепы, как в сентябре, при столь же сильных ветрах. Причина этого заключается в том, что воздух, более холодный и тяжелый, оказывает большее давление на воду.