Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742

Поэтому я заключил, что это явление (то есть что волны, движимые ветром одной и той же силы, приходят к берегу осенью и зимой вдвое более высокими, чем весной и летом) вызвано давлением a centro versus peripheriam[166] из- за сопротивления берега. Более того, воздух осенью очищается благодаря частым граду и снегопадам, которые смиряют своим весом подъем волн. Этим же объясняется то, что теперь воздух чист и ясен, в то время как весной и летом, напротив, нет ничего, кроме тумана и пасмурности, поскольку западные, юго-западные и южные ветра, почти постоянные весной и летом, заполняют воздух лишь влагой, которая даже случайным северным ветром только колеблется, но совсем не уносится. С другой стороны, холод этого ветра конденсирует влагу в различных формах и осаждает ее из воздуха в виде града или снега. Поэтому же воздух становится чище после каждого шквала и впоследствии некоторое время остается спокойным, пока новая влага не накопится в том же месте.

28 октября мы снова удивились, увидев на рассвете, как сильно изменилась вода, из чего ясно заключили, что должны находиться вблизи суши. Когда бросили лот, то оказалось, что глубина составляет четырнадцать саженей. Вскоре после этого воздух очистился, и мы увидели остров, лежащий перед нами прямо по курсу на расстоянии одной мили на северо-востоке, к юго-западу относительно Американского материка; он был скорее низким, чем высоким, и имел берег плоский и песчаный[167].

Было ясно, что милосердная помощь Божья была нам оказана во второй раз, потому что мы погибли бы, если бы пришли сюда несколькими часами ранее во мраке ночи или если бы Господь сейчас не развеял туман. Можно было заключить, что, кроме этого острова, во многих местах вдоль нашего пути имелись и другие, которые мы прошли ночью, не сознавая этого, хотя это ясно показывали водоросли, постоянно плывущие по направлению к нам от берега, а также то, что в эти дни нырок, прозываемый „старик”[168], прилетал ночью на борт корабля. Эта птица проводит ночь на утесах и, подобно сове, налетает днем на все, что не может ясно разглядеть. Поэтому вокруг Авачи их ловят живьем голыми руками в большом количестве. Снабдившись верхним платьем, человек просто садится рядом с ними; они имеют обыкновение собираться под платьем, словно в гнезде.

Здесь нам сопутствовала удача, заключенная в том, что разрушительный план мастера Хитрова не был принят. Он хотел встать на якорь здесь, в открытом море, спустить бот и набрать воды на берегу, невзирая на то, что мы все вместе насчитывали десяток слабых людей, которые не смогли бы поднять якорь со дна. И во время шторма, разразившегося тремя часами позднее, мы нашли бы здесь в волнах общую могилу.

29 октября мы продолжали идти своим курсом при том же ветре. Весь день временами шел дождь.

В утренние часы 30 октября под 50-м градусом и несколькими минутами широты мы вновь увидели два острова, отделенных друг от друга узким проливом, и приняли их за первые два Курильских острова[169], прежде всего по показаниям и подтверждениям их особенностей, сообщенным нашими камчадалами. Но поскольку никто не отважился бы ручаться за истинность этого предположения, то наши офицеры легкомысленно его отвергли и не слушали даже тех, кто думал, что видит за островами материк, хотя такой вывод можно было сделать и по четырем иным признакам, а именно: 1) по множеству морских выдр, показавшихся вокруг нашего судна, которых мы во время своего плавания никогда не встречали столь часто и которые действительно столь изобильны у Курильских островов; 2) по тому, что внезапно задул западный ветер как знак того, что мы идем под берегом; 3) обсервованной широте, которая совпадала с широтой первого Курильского острова; 4) густому туману на западе, как обычно над землей, в то время как на востоке было ясно.

Если теперь положение мыса Лопатка и первых двух островов сравнить с курсом, пройденным в течение следующих пяти дней плавания прямо на север, и соответственным расстоянием, с расстоянием, которое мы преодолели, идя курсом WtZ к острову Беринга, а также с расстоянием в двадцать миль от острова Беринга до устья реки Камчатки, то безо всякого сомнения видно, что мы находились у двух первых Курильских островов, хотя и до сего часа офицеры ни знать, ни думать об этом не желают[170]. К тому же им всегда придется отвечать на вопрос, почему они пошли к северу до 56-го градуса и, следовательно, отказались от собственного решения не подниматься без нужды выше 52-го градуса, чем они обрекли нас на зимовку и гибель судна.