Дневник полковника Макогонова

Жевлади налили сто граммов «за сбитый». Тот фугас Мельник сам закладывал, потом Макогонову точно указал место, сказал, что взрыватель он всунул «не кондицию», и взрыва по-любому не будет. Когда же пошел расклад про сумку, связника и бортированное колесо на Трех Дураках, Штурман плюнул на все уставные приличия. Подписавшись под всем предстоящим «беспределом», Штурман вместе с Макогоновым выстраивал диспозицию. Снайпер с крыши был его, Штурмана фебс с «конторы». По «Бронтозавру» и крепкому парню Валере Тополеву стрелял сам Макогонов, перед этим внимательно проверив магазин, чтобы не попалось в нем бронебойных патронов.

Такова была экспозиция дня.

И если тогда была среда, то какой день наступил утром теперь, когда хищная птица сгинула в темных облаках над Грозным? Имеет ли значение считать эти дни, имеет ли значение считать недели? А годы? И сколько лет засчитывать за один? И сколько стоит орден за мужество? Каждый из участников этой драмы сам выставлял кресты на своем календаре. Цена же победы была обратно пропорциональна цене поражения. Считай, Мельник, сколько ты теперь стоишь, во сколько оценивают тебя. Не забудь, Мельник, налог заплатить. Ставка же по кредиту, выданному тебе, так высока, сколь высоко ценишь ты, Мельник, свои и чужие жизни. Ошибись — и проиграешь ты, Мельник. И в дни, когда сосчитаешь ты цифры, — когда дни и недели, и года даже затеряются в твоем прошлом, — тогда ты и узнаешь цену натуральную.

Остались еще детали.

Макогонов будто опытный фотограф умел замечать и творчески использовать детали.

Итак, события не заставляли себя ждать.

Прибежал в разведку Штейн.

— Николаич, там на капэ Малика.

Макогонов ждал вестей от Штурмана. Тот допрашивал Жевлади, и результаты допроса имели важность особую — времени почти не оставалось. Информация уходила. Операцию нужно было завершать в кратчайшие сроки.

— Операцию нужно завершить в кратчайшие сроки, — сказал Макогонов.

— Николаич, она просит помочь.

— Ее брать надо и трясти.

— То старшая Малика, сестра Ибрагима.

Усков с Тимохой заглянули в кабинет командира. Макогонов махнул — обождите.

— Короче?

Штейн, сбиваясь, перескакивая с начала в конец и обратно, сообщил, что пришла старшая Малика и сказала, что дочь ее забрали из села и увезли. Она кричала, но ее не послушали, закрыли в доме. Она побежала к Ибрагиму, но времени прошло много, и теперь Малика может не вернуться домой никогда.

— А раньше чем они думали? — серьезен, зол Макогонов.

— Я думаю, нужно ехать к Ибрагиму. Сам он не придет. Он знает.

— Чего знает?

— Куда повезли Малику. Знаешь, кто ее забрал?

— Ну?

— Брат ее двоюродный, про которого рассказывал Ибрагим.

Макогонов не сдержался, вскочил, заметался по комнате. Схватил рацию со стола.

— Штурман — Сотому. Штурман!

— На связи.

— Ты работаешь? Скоро?

— Скоро.

— Колони его насчет сестры. Похоже, они ее решили использовать в деле. Крутани его по полной. Тут серьезный расклад получается. Может, Савву прислать?

— Принял. Жди. Без Саввы управимся.

Через час появился Штурман. Мешки под глазами. Бледен — устало выглядит.

— Сестру отправляют в школу смертниц. Забрал ее Казак, то есть Жевади, передал Конгу. Завтра он должен везти ее в Ингушетию. Но адресов, где ее держат и куда повезут, он не знает. Не смотри так. Применяли к нему по полной программе. Обоссался, собственный язык выблевал. Если бы знал, сказал… Повезут по той же дороге — через Горагорский. Там, на перевале, можно уйти на Ингушетию. Постов там нет. Дальше они по хребту могут рвануть, через кошары. Так можно до Владикавказа добраться, дорога без единого блока. Конг, скорее всего, знает, что банду его накрыли. Будет уходить и сам. Адрес, на котором болтался твой Мельник, накрывать бесполезно. А вот в селе… Я уже отправил «тяжелых» к тем бородачам, которые Мельника лечили от поноса. Конг может девку по ходу, конечно, скинуть. Но не станет. Ему дали денег. Кстати, баранов у председателя забирал Конг и переправлял бородачам, потом бараны уходил в горы на кормежку лесным братьям. Платили, понятно, фальшивками. Думаю, у Конга есть и реальные деньги. Конг должен отработать гонорары, иначе ему свои же кинут предъяву. Что будет за дело, никто, кроме Конга, не знает. Но планируют они большой бум.

Штурман примолк вдруг и как-то странно взглянул на Макогонова, будто в голову ему пришла важная мысль.

— Слушай, брат, а что у нас за даты на носу?

Макогонов посмотрел на часы. Потом взглянул на Штурмана.

— Первое сентября две тысячи второго года.

— Школы?

— Школа!

— Еп!..

Штейн тяжело задышал.

— Надо ехать к Ибрагиму.

— Поедем, — сказал Штурман, закуривая. — Только я одного не могу понять во всей этой истории с Мельником. Они что такие тупые в самом деле? Или мы очень умные?

— И то и то, — с улыбкой, что бывает редко, ответил Макогонов.

Дом Ибрагима кособочился. Такие дома были повсюду. В крышу попал снаряд, битым шифером заложил Ибрагим дыру.