Дневник полковника Макогонова

Начинался ролик с волчьего воя. Ву-у-у-у, ву-у-у-у. И вдруг: ба-бах! Рванулись фугасы под колесами бронетранспортера, полетели человеческие фигурки в воздух. И музыка. Отчаянная горская лезгинка! На сцене мальчик с орлиным профилем тонко вытанцовывал на мысках; в горящем Грозном танцует чеченец с автоматом; девочки с покрытыми головами на сцене идут в танце за мальчиком. И горящие русские бронетранспортеры. На огромной скорости несется машина. Бу-бух-х! Но машина проскочила, только края кузова обдало дымом и пылью. «Пронесло», — машинально подумал Ромуальд. Его захватил ролик, как может захватить человека настоящее, не киношное убийство. Ромуальд понимал, что каждый взрыв, отснятый боевиками и выложенный на экран, есть смерть людей. Но те люди пришли в Чечню не с добром, их должно было убивать. Но кто определяет, кого должно убить?.. Двое военных идут вдоль забора. Вдруг взрыв. Военных разрывает на части. И возглас: «Аллах акбар!» Сбитый вертолет. Тело летчика без головы. Иконка — брошенный на срез обожженной с выступившим вскипевшим салом шеи лик христианской Богоматери. Ромуальд содрогнулся, его затошнило. Диана поставила перед ним кофе. Кофе пахло жжеными зернами. Вот взрывается фугас под днищем русского бронетранспортера. Бронемашина подлетает. Страх! Страх и ненависть. Ромуальд зажмурился. Мальчик на вороном коне — наездник в черкеске гордо поднимает коня на дыбы.

Лезгинка.

Волчий вой.

Взрывы фугасов.

Утробные звуки то прекращались, то возобновлялись. Ромуальд трогал, мял живот; он начинал по-настоящему страдать, — ему казалось, что он по-настоящему страдает: «Но есть и другие оборотни, которых такое положение вещей не устраивает. Они не хотят себя контролировать и воспринимают свое проклятие как дар». «Проклятье!» — он почти жалел, что согласился работать с толстяком Эдиссоном и Дианой.

— Ну, как вам? — спросил после просмотра Эдди. Эдди всегда казался Альпенгольцу излишне эмоциональным. — Прекрасный патриотический материал. Люди станут скачивать и распространять.

— Эдди, вам не кажется, что такие видео… Извините, я слов не могу подобрать. Такие вот пропагандистские материалы лишь оттолкнут цивилизованное общество от темы борьбы.

— Ах, Ромуальд, — воскликнул Эдди. — Я так не думаю. А правила не мы устанавливаем. Правила игры есть правила игры и только. Русские устраивают парады, награждают своих солдат за убийства и грабеж. Почему чеченцы и мы не можем использовать этот видеоматериал в пропагандистских целях? «Посмотрите, как можно бороться с оккупантами! Они тоже уязвимы. Объединяйся, Ичкерия!»

— Через месяц в Чечне референдум, — спокойно произнес Ромуальд.

— Что, простите?.. Диана, кофе! Референдум. Да, хым. Ну что ж, нужно тогда сделать подборку статей и интервью первого президента Джохара Дудаева. Дружище, — обратился Эдди к Ромуальду, — вы займетесь? Понимаю, четыре часа ночи, вы устали.

— O,кей, Эдди.

Утром появился Ризван Ибрагимов. Он приехал из Чечни. На него смотрели как на героя.

— Как там, brother?[3] — спросил Эдисон.

— Нормально. Делаем движение, — ответил на русском Ризван. — O,кей, Эдди.

Ризван стал рассказывать, что же на самом деле происходило в Чечне накануне референдума.

— Народ, короче, не верит этой продажной власти. Я отвечаю за свои слова. Много, очень много людей хотят знать правду.

Характерный чечено-русский акцент всегда раздражал слух эстонца Альпенгольца.

Ромуальд оставил на столе архивный номер «Чеченского феномена» за девяносто шестой год, раскрыв журнал на странице с подчеркнутыми местами. И попросил прощения, что не может остаться еще сегодня. Он должен теперь выспаться, тогда они смогут много говорить о проблемах современной Чечни-Ичкерии. И говорить еще о Джохаре Дудаеве и современных лидерах. Ромуальд почти собрался идти: накинул плащ, взял кепи. Но перед уходом ненароком услышал, как Ибрагим рассказал о человеке из Турции, который пропал без вести, когда вернулся на родину в Чечню. Потом оказалось, что российские спецслужбы не просто убили его, но выставили, будто он был в группе борца за свободу Доку Умарова. К сожалению, западные СМИ, готовые уже были сделать громкие заявления о пропаже гражданина Турции, опоздали. В российском телеэфире прозвучало сообщение, что этот человек был убит в бою, у него нашли турецкий паспорт, назвали фамилию.

— Но этого не может быть, чтобы он взял оружие! — восклицал Ризван. — Он был честнейшим, честнейшим человеком. Он ехал, короче, домой в село, а его убили. И мы ничего не можем сделать. Эти русские собаки… Кто знает, где теперь будет похоронен несчастный Хамжед. Никто не поедет, все его друзья не хотят ехать в Чечню. Там идет беспредел! Хамжед был моим дальним родственником. Ничего, ничего нельзя было сделать. Эти собаки не выпускают людей живыми. Они озверели от пролитой невинной крови детей.

Ромуальд обернулся, спросил:

— Скажите, Ризван, разве, кто берет в руки оружие, нечестнейший человек?