Дневник полковника Макогонова

— Эдди, вы всегда путали понятия. Фашизм — это в первую очередь диктатура. Это террор в чистом виде, в фундаментальном понятии. Террор против личности и частного, субъективного мнения и взглядов. Террор, организованный личностью посредством деяний обезумевшей толпы против личности же. И в то же время фашизм — это власть капитала, власть силы. Пучок, связка — так переводится с итальянского fascik. Фасции, связка розг с воткнутым топором — символ магистратской власти, имперских традиций Древнего Рима. «Мы правы, потому что мы вместе». Фашизм — это помрачнение рассудка сразу больших масс людей — когда толпа начинает крушить все подряд, хотя бы и руководствуясь благими намерениям, например, отстаиванием прав и свобод коренного населения. Или идеями всеобщего братства и равенства. И т. д. Причины появления этого даже не политического, а в какой-то степени физического, биологического и математического феномена непонятны. Можете вы объяснить причину, по которой группа китов выбрасывается на берег? Или почему безобидный кузнечик в стае превращается в пожирающую все на своем пути саранчу. Их что-то провоцирует на такое поведение. Что же? Резонанс и индукция. Однако, — и это чрезвычайно важно в определении понятия «фашизм», — необходимо сначала задать колебательные движения — спровоцировать кузнечика, кита, человека, толпу. Фашизм — это реакция в первую очередь на нечто противоестественное природе и человеку — защитная, может быть, реакция.

— Увлекательно. Продолжайте, мой друг. Я слушаю, я весь внимания. — Эдди сузил взгляд. — Как вы образованны и подкованны!

— Фашизм… Кто только и как только не используется теперь этот термин. Нынешние политики и просто все кому не лень употребляют по разным случаям это понятие, — когда надо употреблять к примеру «тоталитаризм» или «национальная расовая нетерпимость». Или «шовинизм». Шовинизм — вот, что вы имеете в виду про русских. Это больше им подходит, хотя не точно, не точно… Великоросский шовинизм, который, кстати, так клеймили Ленин и Маркс.

— О, Ромуальд, да вы социалист?

— Бросьте заниматься демагогией! Итак, шовинизм. Разгоряченная фантазия толпы опять же… Патриотическое настроение воинственного характера, слепое чувство, но не доводы рассудка — это и есть шовинизм в фундаментальном его понимании. Это крайняя форма национализма — ненависть ко всем, кто говорит на другом языке, кто носит другую одежду, кто исповедует другую религию. Ленин определил так: «Шовинизм и в белых перчатках и при самых изысканных оборотах речи отвратителен». Но позвольте, мы обвиняем русских в шовинизме. А куда девать так называемый романо-германский шовинизм? Что это? Превосходство европейской культуры над всеми остальными: «Стремитесь быть похожими на нас — высококультурных, высокоорганизованных, высокодемократичных европейцев!» На самом верху находятся американцы и западноевропейцы, ниже народы Восточной Европы, еще ниже русские, китайцы и т. д. до папуасов из Африки. Это почти космополитизм! Да-да. И хотя космополитов часто противопоставляют националистам, выступающим за сохранение и разделение наций, — вспомните, Вавилонскую башню! — но можно и сказать, что всякий романо-германский шовинист есть космополит в своем истинном определении.

— Это серьезное обвинение всей западной демократии. Это вызов?

— Ну, перестаньте же, господин Эдисон. Я рассуждаю. Шовинизм. Полумифический солдат, ветеран наполеоновских войн Никола Шовен преклонялся величию своего императора. Он стал прообразом героя в комедии братьев Коньяр, которые сделали своего Шовена «зеленым» агрессивно-воинственным новобранцем, не нюхавшим пороха. Производным от его именем и стали в дальнейшем обозначать те или иные проявления националистического экстремизма. А реальный настоящий Шовен был старым солдатом гвардии Наполеона, прошел со своим императором тысячи военных верст, прежде чем стал поклоняться гению Наполеона. Поверьте мне, Гитлера лет через сто станут почитать, как национального героя Германии.

— Берегитесь, Ромуальд, гнева еврейского конгресса.

Но Альпенгольц, распалившись в своем монологе все больше, не замечал или не хотел замечать смены настроения у собеседника. Эдисон выглядел и не встревоженно будто, но стал нервно крутить в руках сигару. Раскрошил, бросил прямо под ноги себе, взял другую.

— Шовинизм для русских есть нечто другое, что мы все привыкли понимать — в ином понимании может быть использован русскими. Как, например, в определении некоей имперской политики русских и России, в частности, политики внутренней колонизации. Это понятие вам о чем-нибудь говорит? Ну да, простите, вы же не историк и не политический архивариус. Русский, великоросский шовинизм — несомненное зло. Но зло, может быть, закономерное, вытекающие из каких-либо исторически сложившихся условий существований этого государства-монстра.