Дневник школьника уездного города N

Он попытался ударить меня в подбородок, но я сам повалился на пол – его кулак лишь слегка зацепил по щеке.

Кажется, он и сам был пьян. В зубах торчала незажженная сигарета с кнопкой на фильтре. Я хорошо ее разглядел, потому что помню, как его перекошенное лицо приблизилось, я едва успел отвернуться – меня тут же вывернуло наизнанку.

Потом я бежал вниз по лестнице, а тот мужик орал мне вдогонку, и я как-то добрался домой – уже затемно, но раньше мамы с отчимом, не заперев дверь, повалился в кровать и отрубился.

В течение следующих нескольких дней все разрешилось. Конечно, я не покончил с собой – иначе некому было бы писать эти строки. А также я узнал, что бомж не погиб в том пожаре, так что мои терзания оказались напрасными. И вроде я должен радоваться, но мне отчего-то хреново. Мать даже предложила связаться по скайпу с ее знакомым психологом. Думает, я стрессую из-за этого вируса. Мне повезло с эпидемией. Она прилетела очень кстати. Благодаря ей никто не заметил, как я едва не убился.

Без даты

Сегодня утром я долго стоял перед зеркалом, вглядывался в отражение и не узнавал себя. Я сравнивал свои выложенные месяц назад в ВК фотографии с тем, что видел сейчас и… Есть такие упражнения для детей: найди десять отличий. В моем случае надо хорошенько напрячь воображение, чтобы найти сходства…

Черт… Почему-то тяжело писать… И не только. Вообще все тяжело.

Тяжело говорить, смотреть, слушать, держать спину ровно, сидеть на одном месте и куда-то идти тоже тяжело. Ничего не делать еще тяжелее. Тогда в голову лезут всякие мысли, от которых, кажется, вот-вот сойду с ума…

Может, психушка не самый плохой вариант? В американских фильмах люди часто оказываются там, потом выходят излечившимися и продолжают жить как ни в чем не бывало.

Нет, в России так не работает.

А если бы у меня получилось?

Вот от таких мыслей я и пытаюсь сбежать. Вокруг меня гора учебников и куча исписанных листов. Туда сбежать. Бороться с мыслями можно подменяя их. Как только я чувствую, что где-то на краю сознания маячит образ того злополучного дня, готовый вот-вот разрешиться полноценным воспоминанием или оформиться в идею… Идею… Идею… (О чем ты говоришь? Какая чушь!). Сотри все. Сотри к херам все свои дурацкие тексты. Они – бесполезный кусок дерьма, как и вся твоя жизнь, которой к тому же по-настоящему никогда и не существовало.

Только бегство в учебу, по уши, с головой, не замечая ничего вокруг, только так можно спастись от всего этого. Какая-нибудь идиотская история о кретинах из позапрошлого века, что устроили государственный переворот в центре Европы. Их расстреляли. Или нет – их повесили. И не в центре, а на окраине, в северном городе св. Петра, построенного в болотах, на чьих-то останках, каким-то безумцем, и все они безумцы: стоять на площади, когда в тебя палят из пушек, а через сто лет штурмовать Зимний, а еще через сто – стрелять по Белому Дому или они наоборот его защищали? Кто они? Кто они? Все они постоянно суют голову в петлю: от Достоевского до Сократа – в обратной последовальности.

Только так можно отвлечься от всего этого. Снова и снова погружать мозг в дебри истории, забивать его уравнениями, логарифмами, параметрами и неравенствами: имущественное, социальное, правовое – сегрегация и апартеид – две формы дискриминации (а какие еще ты знаешь?), снова и снова зубрить, как правильно жАлюзи или жалюзИ, каталОг или катАлог. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Не дать мозгу думать о другом.

Над кроватью висит календарь. Каждое утро я вычеркиваю наступивший день. До ближайшего экзамена осталось тридцать дней. Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать семь. Отчет до конца света запущен в момент рождения. Эти цифры приводит в ужас моих одноклассников. Они, наверное, бегают по своим квартирам с вытаращенными от страха глазами, а я забываю, что мне тоже сдавать экзамены. Да и плевать. После всего случившегося провалиться на экзамене – плевать! Но как только повисает тишина, и голова медленно раскаляется от мыслей, я в панике хватаюсь за ближайший учебник.

Еще вчера я точно знал, что завтра не наступит. Но тот бомж оказался жив, а значит нельзя шагнуть в пустоту. Значит, завтра будет, и в это завтра надо как-то идти. А как было раньше? До бомжа? Как было тогда? Ведь как-то было. Но, кажется, до бомжа ничего не было.

Вселенная не заметила маленькой трагедии оного маленького человека. Галактика продолжила вращаться вокруг центра , где массивная черная дыра пожирает звездные системы, возможно с гуманоидной жизнью, разумными слизнями, которые корчатся в боли от спагеттификации пока их внутренности растягивает гравитацией полупрозрачная кожа лопается от вздувшихся волдырей из-за радиации проникшщей по вине истончения атмосферы а вам говорили чтобы вы сранные насекомы е следили за своей сраной планетой вы разве не знали что рано или поздно сдохните а вашему богу насрать потому что его никогда и не было.