Дневник школьника уездного города N

Аня отбивалась как могла, но Эдик умеет быть настойчивым и до неприличия нетактичным. Не выдержав его напора, она призналась:

– В СПбГУ на историю искусств.

Мы гуляли вдоль набережной. От удивления я даже остановился.

– Подожди, ты же хотела поступать с языками.

– Это родители хотели…

Вместе со мной остановились остальные. Внезапным порывом ветра с Димы сорвало кепку. Ее, прибивая к ограждавшему реку забору, потащило по набережной. Дима бросился за кепкой. Миша засмеялся.

– Я так и собиралась сделать. Подала документы. Папа даже лично проверял… Закрыл глаза только на один… Потому что в Питере… Мы туда не планировали… Но в последний момент я передумала. Он, конечно, разозлился. До сих пор со мной не разговаривает… Понимаешь, надо прислушиваться к своему сердцу… Поступить не так, как хотят родители, а как я сама… Ты убедил меня в этом.

– Я?

– Ты никогда никого не слушаешь, кроме себя. Я тоже хочу… Я чувствую, что не буду счастлива, если сделаю, как они говорят.

Она на мгновение замолчала. Я ошарашенно смотрел на ее раскрасневшееся от волнения лицо. Вновь поднявшийся ветер трепал ее волосы.

– Буду изучать искусство. Как всегда и мечтала.

– Да это же замечательно! – наконец, обрел я дар речи.

– Но я буду учиться в Питере…

– Питер – отличный город! Северная столица! Разводные мосты! Эрмитаж!

– Кирилл, Санкт-Петербург… Не Москва…

И тут до меня, наконец, дошел смысл ее слов.

– Ребят, давайте пройдем чуть дальше, – бойко воскликнула Арина собравшимся вокруг нас.

Она бесцеремонно схватила Эдика, открывшего было рот, чтобы что-то сказать, и потащила его по набережной. Остальные поспешили за ними.

– Я хотела сказать тебе лично, наедине. Думала, мы сегодня встретимся, обсудим… Эдик, блин… Все испортил…

За спиной Ани бежала река. По ее бурой воде, походившей на болото, шли большие мутные разводы. Где-то в горах шел дождь.

– И с Питером случайно получилось! Я правда хотела в Москву с тобой, чтобы мы вместе…

На другом берегу реки под напором ветра гнулись деревья. Ветка одного, стоявшего особняком от остальных, не выдержала, с громким треском надломилась, обнажив белые внутренности. Ветер вновь вернулся в город. Он всегда возвращается в конце августа. Он приносит с собой осень.

– Я просто думала, испробую силы… Так, не всерьез… Я не планировала соглашаться…

По небу со стороны заводов ползли набухшие ядом облака. Рыжие внизу и ослепительно белые на макушках, они напоминали плывущие по бирюзовому небу айсберги, на которые кто-то в шутку или от безвыходности справил нужду.

– Дура! Я такая дура! Если бы я с самого начала решила… Если бы не тянула до последнего…

Аня заплакала. Я обнял ее за плечи. Она уткнулась мне в грудь и долго не могла успокоиться. Когда она притихла, я спросил, какого числа у нее поезд. Она ответила, что через три дня.

– Тогда пойдем, – сказал я. – Не будем терять время.

31 августа 2020. Понедельник

Тот самый день, указанный в билетах на поезд Кисловодск—Москва, наступил позавчера. Волнительный выдался день.

Мы с мамой и отчимом приехали на вокзал заранее, примерно за час до отправления. Отчим подгонял нас с самого утра – боялся, что по дороге случится какая-нибудь неприятность: пробка, менты или через город вновь будут везти лопасти для ветряков, из-за чего перекроют большую часть улиц. Ничего такого не произошло. Правда, как только мы сели в припаркованную у подъезда машину, а в багажнике уютно разместился трещащий по швам чемодан, отчим понял, что забыл дома права. Он опрометью бросился вверх по лестнице. Мама закричала вслед, чтобы он посмотрелся в зеркало, и уже для себя тихо добавила: «А то плохая примета».

От дома до вокзала мы домчались минут за двадцать. Остановились на бесплатной привокзальной парковке и какое-то время сидели молча, будто не понимая, что делать дальше. Словами «ну что, пойдем» нарушил молчание отчим. Мама предложила посидеть еще чуть-чуть «на дорожку». Мы не тронулись с места. Отчим требовал, чтобы я проверил, на месте ли документы. Мама сокрушалась, что зря сдала свой билет.

Сперва она хотела ехать со мной, но несколько дней назад потянула мышцу на ноге и теперь едва ходила. Я убедил ее, что смогу справиться сам, хотя, честно говоря, у меня совершенно не было в этом уверенности. Тем не менее мамин билет мы сдали. Я ехал один.

Из машины мы переместились на вокзальный перрон. Мама, потирая ногу, расположилась на лавочке. Мы с отчимом отправились выяснять, откуда нумерация поезда, чтобы заранее подойти к месту, где остановится нужный вагон. На нашей станции поезд стоял пять минут – ровно столько, чтобы успеть забросить внутрь чемодан и запрыгнуть самому.