Дневник снеговика

…А когда проснешься, милый,
Ибо все милы,
Газовым огнем мобилы
Осветив углы,

Громко тикает будильник,
Никого и нет,
Все ушли — и погасили
За собою свет,

В этом мире все хиреет,
Все нисходит в ад,
Только «Холстен» зеленеет,
Словно виноград.

В яме сидят звери, попали туда…

В яме сидят звери, попали туда

Незнамо как, стало быть, угодили впросак,
От скуки играют в покер, сверху вода,
Точнее, снег падает, тая у них на носах,
Еще на глазах и на четырех часах,
Надетых на лисью руку (выиграла, как всегда).

При этом толстеют от снега, медведь не рад,
Что в это ввязался, поскольку зимой
Происходит дело, медведя зовут Марат,
По окончании анекдота его отпустят домой,
Но он не знает об этом, думает, все трубой
Железобетонной накрылось, хмурится, как пират.

Хуже всего черепахе, ее Мариной зовут,
С таким именем надо бы в море, в пруд,
А она индевеет, чувствует, что сожрут,
И не глазами и не на пляже, а именно тут.

Но тут рекламная пауза, все бегут на кухню и в туалет,
Возвращаясь, застают на экране только цветные пятна
Какие-то, кровь на снегу, чью-то фигуру, удаляющуюся в рассвет
Медленно-медленно, титры, и ни хуя не понятно.

И так вокруг тебя смыкается и поет…

И так вокруг тебя смыкается и поет
Твоя погода, движущаяся ровно,
Этакая неторопливая мясорубка словно,
Медленный мерцающий вертолет,
Вывернутый наизнанку, то есть наоборот,
То есть внутри у него винты и кусты,
Обматываемые бинтами; мерзлые земли,
Части двора, казавшиеся этим ли, тем ли,
Постепенно белея, выступают из темноты
И вообще теряют какие-либо черты.

А снаружи одна собака, в профиль, в анфас,
В собственной Аргентине себя самой, насколько хватает глаз,
Поднимает лапу, говорит «хайль», надевает снежный противогаз,
Сквозь стеклышки противогаза смотрит в морозный воздух
На хлорный дым,
На расовое превосходство времени над всем остальным.

«Волна», «Орбита», «Дружба»…