Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

23 июля. День жаркий. Несмотря на то, что мы взяли с собой легкий вьюк, наша бригада и конно-горная батарея Созонтовича вытянулись в колонну версты на три. На левом берегу реки впереди нас вспыхивали на сопках дымки. Очевидно — сигналы, предупреждавшие неприятеля о нашем приближении. Переводчик Меликова, кореец Сергей, объяснил, что в Корее количество зажигаемых из кучек высохшей травы огней означало численность наступающего неприятеля; вероятно, японцы пользовались тем же приемом.

У деревни Суйдун, где река круто изгибалась в виде латинского «эс», я с разъездом пересек выступающий полуостров в том месте, откуда хунхузы обыкновенно обстреливали казаков летучей почты. Несколько человек, засевших за крутым утесом, могли бы безнаказанно вывести из строя немало людей и лошадей. На этот раз хунхузов мы не видали: они или притаились где-нибудь за нагроможденными скалами, или совсем удалились при приближении большего отряда.

Был очень труден спуск с этого утеса по высеченной в скале узкой тропинке. Внизу приходилось делать прыжок в реку в глубоком месте, где маленькая лошадь почти вся погружалась в воду.

Я оказался впереди колонны. Впереди нас, за рекою, скрывалась в зелени старинная китайская крепость Манзаченза, вмещавшая внутри довольно большую деревню.

Здесь мы остановились. Было объявлено, что мы выступим в двенадцать часов ночи и должны подойти к Цзянчану в четыре часа утра, чтобы напасть на неприятеля на рассвете. Особой диспозиции или приказания по отряду не было, мы слышали только стороною, что одновременно с нами Цзянчан будет атакован с севера подполковником Мадритовым, у которого также имелось несколько горных орудий.

После обеда, кто был свободен от службы, прилег отдохнуть, так как нам предстояла бессонная ночь. В одиннадцать часов начали седлать и готовиться к предстоящему бою.

24 июля. Мы выступили ровно в полночь. Луна всходила только в четверть второго. Мы шли в следующем порядке: впереди Аргунский полк, в авангарде сотня князя Магалова, нерчинцы составляли главные силы, имея в голове 3-ю сотню, за нею 2-я сотня, прикрывавшая батарею; второй дивизион шел за батареей. Я ехал перед 3-й сотней (1-я под командою П. Черкесова осталась в деревне Санцзяцзы).

Ежеминутно можно было ожидать встречи с неприятелем; особенное напряжение испытывалось, когда мы проходили по суживавшейся дороге между рекою и отвесной стеной горного хребта. Небольшой отряд, занявший этот хребет, мог бы нанести нам тяжелые потери, — удивительно, что японцы им не воспользовались.

Стало немного легче, когда луна поднялась из-за гор и осветила глубокую долину.

Синий холодный свет луны стал сменяться серою мглою осевшего тумана, и очертания гор стушевались; скоро можно было ожидать наступления зари. Мы переправились через реку и вытянулись по расширившейся долине. Вдруг впереди раздались выстрелы, и пули просвистали над нашими головами. 3-я сотня быстро разомкнулась вправо и построила лаву по команде подъесаула Филиппова. 2-я сотня также перестроилась в лаву позади первой. Мы остановились в ожидании приказаний. Начало светать; перестрелка то усиливалась, то слабела; пули залетали к нам, потому что мы стояли на линии огня, мы подались вправо к подножию цепи не очень высоких гор. Прежде всего нужно было обеспечить свои фланги: направо, на ближайшие сопки, был послан один взвод 3-й сотни и разъезд 10-го Оренбургского казачьего полка под командою хорунжего Шпицберга, прибывшего накануне в отряд для связи от подполковника Мадритова.

Для прикрытия левого фланга был послан есаул Шульженко с саперной командой; он переправился через реку и исчез в гаоляне. Князь Меликов находил, что следовало выслать на левый фланг еще сотню, потому что у Шульженки было всего только двадцать два человека; мне же казалось, что обход с этой стороны не был опасен, так как за рекой шли пологие и невысокие холмы, и, кроме того, оттуда мы ждали прибытия отряда Мадритова — я забыл про гаолян.

От Бенингсена, отправившегося на разведку 22-го, было получено вчера утром донесение, что он был встречен неприятельским залпом, причем потерял двух казаков ранеными и двух лошадей; с тех пор не было о нем никаких сведений и предполагалось, что он попал в плен или погиб.