Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Оказывается, что после дела у Хайчена японцы отошли по всей линии, и нельзя угадать, что они теперь замышляют. Генерал Стессель[80] донес, что в боях с 11 по 16 июля наши потери — 55 офицеров и 1500 нижних чинов, японцев же выбыло из строя около 10 тысяч; они отказались погребать своих убитых, и это сделали русские, они же перевязывали раненых японцев. Мы точно ожили, получив сообщение о том, что делалось извне, а то можно было совсем одичать.

Барон Корф вернулся с разведки. Японцев не оказалось на правом берегу Тайцзыхэ; Корф думал, что китайцы нарочно пугали нас японцами, чтобы мы не занимали их деревень и не травили зеленого корма, — это очень вероятно; таким образом, показания китайцев-католиков подтверждались.

7 августа. Дождя не было, но пасмурно. Разъезд, возвратившийся из отряда Мадритова, привез донесение командира батальона 1-го Читинского пехотного полка, что на Танхуалинском перевале по казачьим постам была открыта частая одиночная пальба с сопок. Когда он прибыл туда по тревоге, неприятель скрылся; по этому случаю он отозвал назад сотню оренбургцев, выдвинутую в Цинхечен для наблюдения за дорогою на Цзянчан.

Я поехал лично исследовать горную тропу к северу от Бейлинпуцзы, она оказалась очень трудною для передвижения вьючного обоза, в особенности ночью. Спустившись по ту сторону крутого перевала, я попал в мирный красивый уголок с живописной и на вид богатой деревушкой, утопающей в зелени; меня заинтересовали громадные орехи незнакомой мне разновидности. Густо заросшим ущельем я выбрался в долину, идущую от Тайцзыхэ на север по направлению к Мукдену. Я свернул к реке и поехал осмотреть пост, выставленный на перевале к Санцзяцзы. С вершины перевала чудный вид на разлившуюся Тайцзыхэ в обе стороны. Днем отсюда нельзя проглядеть ни одного движения неприятеля.

Китаец — лазутчик, посланный Корфом в Сяосырь, вернулся и сообщил, что в Сяосыре он был сам, что там японцев не было, а что отряд в 300 человек пехоты и 200 кавалеристов без орудий стоял в Чичаю и высылал разъезды к Сяосырю. 5-го августа туда заходили 25 человек пеших, варили пищу и потом вернулись обратно. Сомнительно, чтобы у японцев было сравнительно с пехотою так много конницы, — им тогда не зачем было бы посылать пешие патрули. Этот же китаец слышал, что в Юлуншуне, против Бэнсиху, стоял неприятельский отряд в тысячу человек и высылал разъезды к Сигоу в трех верстах от Тундевю.

Николай вернулся из Мукдена и привез несколько вьюков разных запасов для Меликова и обеих сотен, на мою долю Николай привез сахару. Здоровье Меликова немного поправилось.

Весь вечер я просидел на берегу реки; небо прояснилось, голубоватые и лиловые тона отдаленных гор отсвечивались на золото-красном фоне заката, заискрились звезды, луна придавала что-то сказочное нашему биваку, разбросанному под аллеями перистых ив вдоль ручья, переливающегося серебром на темном бархате песка.

9 августа. Дождя нет, в ручье, где я купался, вода нагревалась лучами солнца, как горячая ванна, вероятно, вследствие отсвечивания темной окраски песка.

От начальника Далинского отряда, подполковника Муфеля, я получил следующие донесения для препровождения генералу Любавину: «7 августа около 10 часов дня казаки с поста на Танхоулинском перевале спустились по ту сторону перевала к фанзам добыть себе фуража, и только что стали подниматься, как сзади начали по ним стрелять, а затем и с правой стороны, а также, казаки говорят, стреляли будто бы и впереди далеко от них. Казаки не могли двигаться дорогою, спустились в долину и вышли к подошве перевала с нашей стороны. Мне они донесли, что идут японцы, я с полутора ротами двинулся туда; головная полурота вышла на самую верхушку перевала, где стояли казачьи посты, но никого не заметила, а тут вскоре пришел Ваш разъезд, и по опросе моем казаки ответили, что тоже ничего не замечали. На перевале найдено много пустых гильз разных калибров. Стрельбу слышали и солдаты двух моих постов. Предполагается, что это хунхузы и, конечно, небольшая партия. Теперь там взвод пехоты. Подполковник Муфель. № 9. 9 августа 6 часов утра, войсковому старшине Квитке».

«Подъесаул Морев доносит: Не доходя кумирни около Цихечена, в 2 верстах его дозоры были обстреляны японцами. Построил лаву, показалась застава, по ней дан огонь из лавы, а когда показались обходы, лава отошла к роте Читинского полка, высланной для поддержки. 3-я сотня Оренбургская с ротою перешла в наступление и в версте от кумирни в 8 часов вечера приостановила движение. 8 августа.

Подполковник Муфель».

«3-я Оренбургская сотня вчера, 8 августа, вместе с 10-ю ротою были мною выдвинуты по дороге Далии — Цихечен. Обрисовывается движение японцев от Цзянчана на Далии и Мукден».

Я послал эти донесения генералу Любавину экстренно.

Заставы и посты наши предупреждены, что неприятель выказывает особую деятельность и что надо быть бдительными. Сомневаюсь, что мое распоряжение произведет какое-либо впечатление на казаков. Вечер чудный, забываешь о войне и о близости неприятеля.