Дневники, 1915–1919

Вулфы переехали из Эшема в Монкс-хаус 1 сентября 1919 года. Вирджиния не вела дневник между 24 июля и 7 сентября, однако из записей Леонарда Вулфа можно узнать, что в субботу 26 июля к ним на чай приходили Джеймс Стрэйчи и Шоувы, а на следующий день Вулфы пили чай с Марри в Хампстеде. Во вторник 29 июля они отправились в Эшем, где провели 10 дней в одиночестве. В пятницу 8 августа приехала Хоуп Миррлиз, чтобы остаться на выходные; из Чарльстона в Эшем и обратно приходили Клайв и Ванесса Белл, Дункан Грант и Мейнард Кейнс. В четверг 14 августа Вулфы присутствовали на распродаже имущества Монкс-хауса. Пернель Стрэйчи и Эдвард Морган Форстер гостили в Эшеме 22–25 августа, а в воскресенье 24 августа там состоялся званый ужин с участием Клайва, Ванессы, Дункана, Роджера Фрая, Мэри Хатчинсон и Мейнарда Кейнса в качестве дополнительных гостей.

Вирджиния Вулф вела записи с 7 сентября по 1 октября включительно в Дневнике VIII, титульный лист которого подписан:

Монкс-хаус

Родмелл

7 сентября, воскресенье.

Кажется, впервые за долгое время я могу сесть и спокойно писать в своем многострадальном и, надеюсь, терпеливом дневнике. Отсутствие стола, пера, бумаги и чернил или, вернее, их разбросанность по всему дому была одной из причин, а затем последовали бытовые проблемы, предсказуемые, но не ставшие от этого проще. Слуги сейчас в Чарльстоне, а мистер Дедман[1260] с братом показывают Леонарду разные сорта яблонь в саду, и если я смогу удержаться и не присоединиться к ним, то допишу эту страницу.

Переезд был осуществлен одним днем, в основном благодаря организованности Л., связавшего все книги стопками. Две повозки, одна из которых выехала около десяти утра, а другая в шесть вечера, сделали свое дело, так что нам удалось сразу же переночевать на новом месте. На следующее утро начались неприятности, о которых я не буду рассказывать; потом Л. ночевал в Лондоне, а я, сидя в сумерках над книгой, услышала обратившийся ко мне голос и, к своему ужасу, увидела за окном причудливую тощую фигуру Алтуняна. Он приехал с женой[1261] и подругой, Монтаной или Фонтаной [неизвестная], поэтому мне пришлось готовить для них ветчину и кофе и развлекать своих первых посетителей. Алтунян специально приехал из Лондона, чтобы повидаться с нами, еще раз обсудить свой бесконечный роман и, полагаю, добиться его публикации. Миссис Гамильтон осилила его и сочла нужным лишь процитировать «Короля Лира». Отчасти этот ужасный эгоизм можно приписать его армянским корням, что, полагаю, не оскорбительно, но очень скучно. К несчастью, люди, которые проделывают огромный путь из Лондона, а потом еще идут пешком 10 миль [≈ 16 км] ради возможности кого-то увидеть, почти всегда скучны. Я отправила их в путь около десяти вечера и не смогла удержаться от прогулки по саду в темноте. Соблазн постоянно шепчет мне из окна — так приятно выйти на лужайку, пройтись до сарая с инструментами, полюбоваться холмами днем или огнями Льюиса ночью. Многое еще предстоит сделать в доме, хотя основные дела закончены. В течение нескольких дней ум, правда, все равно постоянно отвлекается на перемены вокруг и с трудом включается в работу. Это понемногу проходит, хотя я пишу так, словно мое перо на несколько килограммов тяжелее обычного. Даже с учетом всех трудностей, преимуществ и недостатков нового места результат, на мой взгляд, вполне приличный. Здесь много разнообразия, больше прогулок и бесконечных дел в саду, но нет той безупречной красоты Эшема.

12 сентября, пятница.