Дневники, 1915–1919

Затем мы отправились в Лондонскую библиотеку, и, когда спускались по крутой улице, кто-то подошел к нам и присел на корточки — Боб Тревельян, нагруженный вконец потрепанным портфелем, полным книг, я думаю. Дальше мы шли вместе, и сначала он доверился Л., а потом мне. По крайней мере, Боб уверен в себе или делает вид. Он хотел узнать, можно ли ему добавить мое имя в список преданных якобинцев[604]. Перси Лаббок[605] и Логан Смит[606] играют в эту типичную игру, явно представляющую исключительный интерес для Боба. Они набрали 20 человек, и Боб серьезно напрягся в поисках 21-го. Но я отказалась с некоторым гневом поначалу, думая, что у меня попросят денег на какой-нибудь мемориал. Но нет. Это просто старая окультуренная игра.

11 марта, понедельник.

Сегодня днем я потратила 7 шиллингов на литературу — факт, который нужно зафиксировать, поскольку это единственное упоминание покупки книг за год или даже два. На самом деле я сэкономила 12 шиллингов из выплат «Times» и еще 5 от подарка ко дню рождения, так что у меня было 17 шиллингов — невиданная роскошь. Сначала, однако, я обошла весь город в поисках шоколада или сладостей. Нигде нет ни унции [≈ 28,3 г] шоколада — только простые квадратные драже, которые раньше продавались в пакетиках за пенс. Теперь за полкроны[607] можно купить фунт таких конфет. В былые времена за эти деньги давали полное ведерко угля. Затем я поехала на верхнем этаже открытого автобуса, ибо день был почти как в июне, только свежее и темнее, в магазин Натта[608] за Леопарди[609]; потом в «Mudie’s», где купила книгу «О свободе» Милля[610]; потом на Чаринг-Кросс-роуд, где приобрела «Счастливого лицемера» Макса Бирбома[611] и «Изгнанников снегов» Ланселота Хогбена[612]. За все это я и выложила 7 шиллингов. Но меня позабавило, что страсть к книгам разгорается от малейшей искры. А еще я хочу экземпляр Конгрива[613]. У них был один — со всеми пьесами, которые я когда-либо собиралась прочесть, и стоил он, надо заметить, целых полкроны, но этот дьявольский искуситель сказал, что я могу попытаться заказать издание от «Baskerville Press» в двух томах[614]. Книготорговец разделял мою страсть, что лишь усиливало ее; короче говоря, я велела ему разузнать подробности. Он не захотел назвать даже примерную цену, из чего я сделала вывод, что она будет рассчитана с учетом моей жажды обладания этими книгами, когда я их увижу. В конце концов, ничто так не подкупает, как красивое издание, — тут я, очевидно, прокололась. Побродила среди книжных полок, как делала это в большинстве магазинов. Торговец начитан, внимателен и разборчив; никакой ерунды — только те книги, которые хочется купить. В этих магазинах царит атмосфера XVIII века. Люди заходят туда и сплетничают о литературе с владельцем, который в данном случае знает о книгах столько же, сколько и они. Я подслушала долгий разговор с пастором, который обнаружил в Паддингтоне[615] магазин, полный «Эльзевиров[616]». Он осуждал правительство — особенно за расточительство бумаги. По его мнению, нужно упразднить все газеты и просто вывешивать на почте плакат с новостями.

Потом я пошла в Клуб, где встретила Фредегонду, Джеральда [Шоува], Голди, Брэйлсфорда[617] и Аликс. Был там и поэт Хогбен. Я положила его брошюру на подлокотник своего кресла. Обычные сплетни. Книжка бедняги Хогбена — это именно то унылое подражание, которого и следовало ожидать, или даже хуже; Литтон назвал бы ее «безграмотным чтивом», написанным под влиянием Суинберна[618], ужасно бездарного и слабовольного бунтаря.

Вернулась домой. Л. на собрании Лиги Наций.

12 марта, вторник.

Эту страницу нужно было бы полностью посвятить восхвалению погоды. Любопытно, что весна в пригороде всегда вызывает поразительное количество мужского и женского пения по вечерам. Мы сидим с открытыми окнами, а какая-нибудь дама в явном экстазе заливается как соловей. Впрочем, ее можно простить… Вот некоторые факты. Я выбрала скамейку в Кью и сидела в тени. Видела двух сенниц[619], а ивы, крокусы, пролески — все в бутонах и цвету. Черные наряды напоминают пыльные гробы. Что касается меха, то он вызывает смех. Мы встретились в Кью.

Могу сказать, что в «Times» меня отвергли, и, дабы расчесать эту болячку еще сильнее, добавлю, что Л. получил 2 книги от «Nation[620]». Меня отвергают вторую неделю подряд, поэтому написание романа идет с поразительной скоростью. Если отказы продолжатся, я закончу его в течение месяца или двух. Это очень увлекательное занятие. Мы оба заметили, что в последнее время пишем в потрясающем темпе: у Л. 40 тысяч слов, а книга еще даже не началась; у меня уже далеко за 100 тысяч.

14 марта, четверг.