Я поднялась наверх, обнаружила, что там горит свет, и погасила его. Из-под двери Клайва пробивалось голубоватое мерцанье.
Очевидно, все было в порядке, а крик принадлежал Мэри.
И вот мы вместе завтракали сегодня под звон церковных колоколов, а дом был полон Стрэйчи, Грантов, Стивенов, Беллов и Партриджей – сырое серое утро в самом центре Лондона, где я очень редко бываю в столь ранний час.
Такой вот фронтиспис[953]
, который, само собой разумеется, я бы хотела сделать ярче, но, как сказала Несса сегодня утром, мне не нужен блеск. Единственное мое желание – чувствовать себя в своей тарелке. (Мы обсуждали Мэри.)Теперь набросаю список дел.
Думаю, буду писать «Миссис Дэллоуэй» вплоть до следующего понедельника и надеюсь дойти до полноценного диалога.
Может, потом напишу статью для Сквайра о мемуарах[954]
. Это займет все время до понедельника 29-го. Дальше займусь греческой главой, для которой прочту «Одиссею» (6 песен), «Агамемнона», «Эдипа-тирана[955]», Циммерна, «Гомера» Джебба и некоторые диалоги Платона. Роман, таким образом, будет надолго отложен, но я хочу регулярно зарабатывать себе определенную сумму денег, хотя бы на карманные расходы. Итак, я должна закончить с Пилкингтон[956], регулярно читать по-гречески и, возможно, взяться за следующий том Пруста. Сначала надо освоить «Агамемнона» (в ближайшее время), а перед этим написать новоявленной Вите, которая шлет мне книги каждый день.