Читаем Дневники. 1946-1947 полностью

Слушали ектению Шаляпина, вспомнился Горький, предлагавший Шаляпину соединить свое искусство с современной политикой социализма и тем обеспечить влияние своего искусства на более долгое время. Теперь Горького даже в Кремле потихоньку называют «публицистом», а Шаляпин в Пантеоне, и когда слушаешь пластинку, мороз продирает по коже и прекрасная Россия является, какой о ней и не мечтал.

Когда садишься писать и не складывается в голове как надо, попробуй довериться перу и начинай писать что придется. И бывает, напишешь, доверясь перу, такое, чего никогда не придумаешь. Такой был весь Шаляпин: такого не выдумаешь!

14 Февраля. Тихий мягкий день.

В Моссовете: я – председатель оргкомитета по охране природы.

Ляля сказала, что Шаляпин если бы пел литургию, молиться бы нельзя было: Шаляпин на себя берет все.

15 Февраля. (Сретенье.)

Весь день метель. Ездили в Дунино. Вспомнилось, что листья на деревьях в эту осень остались на деревьях, и это считается дурным предзнаменованием. Сейчас напомнили нам, что если май будет сухой, а он, похоже, будет сухой (ноябрь был мокрый, значит, май сухой), то не миновать голода. Вот еще казнь!

С нами ездил некий Ветров из Тарусы, кандидат в управляющие моей дачей, ездила Таня Игнатова. Побеседовали с Иваном Трофимычем и бабушкой Александрой Михайловной, посетили Макриду Егоровну.

Дача моя – великолепное творение.

428


16 Февраля. (Начало Масленицы.) 

Морозно-солнечный день весны света.

Заканчиваю 3-ю часть «Серого помещика» (облава). 

17 Февраля. Морозно-солнечный день.

Прочитав мою статью «Школа радости», вчера пришла ко мне девушка и спросила:

– Существует ваша школа?

– Если вы пришли – она существует. Зачем вы пришли?

– Стихи принесла.

– Значит, существует. Вы пишите стихи и этим занимаетесь?

– Нет, я работаю по холодному металлу.

18 Февраля. Морозно-солнечный день.

Карьера Шаляпина демоническая. (В какую церковь ни придет, везде узнают: – Шаляпин поет! – и перестают молиться.)

Демоническая личность и обезличенный коллектив.

Церковь как разрешение спора между обществом и личностью.

Наплывание вопросов.

На очередь: прекращение болтовни в обществе.

Вчера мелькнуло сделать в сценарии «Кладовую» в осень. И сразу стало все ясно, и можно сказать, что вчерне сценарий готов.

19 Февраля. Радость познания и собирания и радость обладания.

Спектакль «Горячее сердце» в Художественном театре.

Вместе с марксизмом возникло направление духа, которое находит удовлетворение и радость в пригонке 

429


духовного явления к историческим схемам социальной жизни... Так точно есть радость распределять мух по системе Линнея, рассаживать жуков и бабочек на булавки. И пусть! плохо лишь то, что это занятие признается высшим.

Материал для статьи «Любовь к природе»: напр., грубая форма обладания – «Ваня и журавль» – охота в своих формах: охота с ружьем, с фотоаппаратом и охота за словом. Живопись вся целиком основана на радости обладания. Итак, любовь к природе коренится в радости познания и радости обладания.

Почему-то слава пуста, почему? (Шаляпин.) Но если бы Шаляпин полюбил Лялю, жизнь его не была бы пуста. (Ектенья!)

Я мало сознаю, что не талант решил мою жизнь в пользу меня, а любовь моя к Ляле (раскрыть).

20 Февраля. Еще солнечный день, весна света пришла вместе с Масленицей (а блинов не будет!).

Охрана природы. Человек когда-то не в шутку боролся с медведями и крокодилами, теперь пришло время это охранять. Но медведи и крокодилы, лютые, страшные, перешли в душу человека и беспокоят нас ракетными снарядами, атомными бомбами.

21 Февраля. По Сеньке шапка – это значит: всякий народ достоин своего правительства.

Есть у человека основное устремление – это выйти за пределы естественного ограничения своей жизни. И есть два пути для удовлетворения этой цели: первый путь – это размножение, второй путь (придумать слово, выражающее обратное размножению, напр., уединение) – уединение, или формирование личности и творчество. Начало устремления (того и другого) каждый из нас переживает у себя в постели, и все венчается Ветхим и Новым 

430


Заветом, соединенным под одним крестом (то же, если сказать: Правда и Творчество).

На примере Мантейфеля можно видеть гибельную встречу правды и творчества (как двух автомобилей на площади). Правда и творчество – это два пути разных у человека, а ложь – это подмена одного другим.

22 Февраля. Блины у Реформатских. Разговор о «Мирской чаше»*. В ответ на гоголевское ощущение мира через «Страшную месть» некий голос: – А я вам скажу нечто вам новое: та война – да, а эта война есть пошлость, и чтобы это понять, достаточно взять в руки газету с информацией об устремленности европейских стран в колонии. – А страдания человека, куда же вы деваете страдания, на которые отзывается «Мирская чаша»? Ответа не было, как не было ответа и на «Мирскую чашу»: глас вопиющего в пустыне («пустыня» в смысле пустоты).

Узнал, что во время РАППа Фадеев, Авербах, Ерми-лов и другие рапповцы отказали Маяковскому в приеме в РАПП.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное