Читаем Дневники. 1946-1947 полностью

Мой сценарий закончен (23 Января – 1 Марта). Сегодня или завтра читаю Кулешову, определяюсь в своем 

434


мнении и пускаю в дело, т. е. переписываю, отчищаю и отдаю на суд: 1) Мосфильм; 2) Журнал «Октябрь»; 3) Михайлову. К Михайлову будет просьба: а) напечатать в «Комсомолке»; б) повлиять на изготовление фильма к 30-летию.

Дела: 1) Гвозди. 2) Порохо-патроны для 20-ки. 3) Фотопленка (у Еремина и Кулешова). 4) Машина Турова и Ваня. 5) Колючая проволока. 6) Тес у Ив. Серг.

Вечером читал сценарий Кулешовым и оказалось, что это не сценарий, а больше пьеса для драмтеатра, потому что в сценарии диалоги стоят на последнем месте, а здесь на первом; второе – прикованность к месту, как в театре.

Итак, это будет печататься как драматические картины.

Большая семья. Драматические картины.

От автора.

Сказка-быль «Кладовая солнца» обратила внимание деятелей театров <зачеркнуто: и кино>.

В процессе работы над сценарием или пьесой для театра я остановился...

В попытке моей создать на основе своих рассказов пьесу для театра я остановился на том месте, где автор должен расстаться с читателем и встречается со зрителем, потому что пьеса или сценарий имеют в виду зрителя, но не читателя.

В этих драматических картинах автор останавливается на том месте, где...

В этих драматических картинах автор частично использовал некоторые свои напечатанные вещи («Кладовая солнца» – сказка-быль, «Рассказы о детях»). Драматические картины эти являются тем этапом творчества, когда автор должен бы расстаться с читателем и встретиться со зрителем театра или кино. На этом пути к пьесе или к сценарию автору не захотелось расставаться с читателем, предоставляя ему самому с книгой в руке воображать себе действие на сцене или на экране, в надежде, что драматические

435


картины останутся самостоятельным литературным произведением и в то же время явятся <зачеркнуто: полуфабрикатом для пьесы или сценария> материалом для пьесы (с соответствующей переработкой изображения природы) или сценария (с поправками в изображении человека).

2 Марта. Метель. В Информбюро о работе к 30-летию.

В этом году я намерен закончить многолетний свой труд, педагогическую поэму на материале строительства Беломорского канала. Эта работа по замыслу должна иметь значение большого разговора с читателем всех возрастов и всякого образования.

Продвижение работы у меня сопровождалось опытами создания сказки-были, моей формы. Последний из этих опытов, известная теперь многим сказка-быль «Кладовая Солнца» окончательно убедила меня в возможности осуществления «большого разговора», и я уже начал было уверенно подходить к концу своей педагогической поэмы. И вдруг мне явилось предложение со стороны кукольного детского театра написать по материалу «Кладовой солнца» пьесу, после кукольного театра то же предложение сделал театр мультипликации, потом Мосфильм, и после кино сам собою возник вопрос о возможности «большого разговора» не с читателем, а со зрителем драматического театра.

На этом пути, увлекаясь совершенно новой для меня формой, я подошел было к тому моменту работы над пьесой для экрана или сцены, когда автор расстается с читателем для удовлетворения зрителя. Мне было трудно <приписка: я просто не мог в силу привязанности к материалу> расстаться с читателем, и я свои драматические картины «Большая семья» написал сначала для чтения с намерением после опубликования приспособить их путем соответствующей переработки и распределения агрегатов* для

* Агрегат (лат. – aggregatus) – соединенный, собранный, нечто составное, совокупность элементов, образующих систему.

436


сцены и для экрана. «Большая семья» сейчас закончена и передается в печать.

В ближайшее время я надеюсь возвратиться к своей основной работе и в этом году закончить свою педагогическую поэму.

Кроме того, этот год начался для меня зарей возможности близкой моей душе общественной деятельности, приглашением на руководящую роль в оргкомитет Общества охраны природы и предложением Педагогической академии участвовать в создании Большой детской энциклопедии, один из томов которой будет посвящен природе.

5 Марта. Метель.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары