Читаем Дневники. 1946-1947 полностью

Все суждения, Кулешов, Федин, Перцов, сходятся в одно, и, вероятно, то же самое скажут от студии. Остается сесть за работу и поправить, как надо.

Хорошее в этой работе на людях, что как-то спадает с тела проношенная рубашка художественной амбиции и видишь свое тело, имеющее ту же судьбу, как и у всех людей. Вот даже и то мое обычное самочувствие, будто подхалимы не дают мне хода, отстраняя, лишают признания – и это чувство отходит вместе с той изношенной рубашкой. Никто не отстраняет меня, а сам я, занимаясь своим домашним художеством, – сам я не хочу участвовать в общественной жизни. И не как-нибудь участвовать там фактически, писать на потребу или быть заговорщиком, а b в тайне души личной своей не принимать в этом участия. Может быть, это единственный человеческий выход из невозможного положения. Но гордиться этим и фыркать на тех, кто мучится таким бытием, не будучи в силах оторваться от обычной морали, – не следует.

Дружба амфибии с амбицией, или как черепаха задрала нос и когда увидела сверху, куда завела ее амбиция, спряталась под свою броню (рожденный ползать летать не может).

И Ляля моя – черепаха. Мы и полюбили-то друг друга за то, что оба мы – черепахи.

446


16 Марта. «Адриенна Лекуврер», драма-комедия Скриба. Пьеса паршивая, но Алиса Коонен замечательна. Эта артистка сумела в наше время построить театр, назначенный обслуживать личное начало героини (по старинке). Удержаться на этой личной позиции все (!) советское время – это огромное дело.

Чем больше действия, тем дальше отступает значение слова: в кино движение совсем отстраняет значение слова, и сценарий надо писать, имея в виду немой фильм. Но и в драме слово имеет второе значение и во всяком случае служебное. Хорошую пьесу можно смотреть на непонятном языке и все понимать. Принцип театра: «в начале было дело», а в чистой поэзии принцип: в начале было слово.

И пусть мой сценарий не пьеса, а честная халтура, все равно, я через эту работу понял, насколько выше в поэтическом смысле «Кладовая солнца» в сравнении со сценарием. Мало того! я через эту работу понял, какой у меня был неделовой подход к литературе и вместе с тем, какое богатство дал мне мой неделовой подход.

В настоящее время (наверно, и всегда так было) идет борьба между организованным трудом, необходимым для государства, и свободным трудом, формирующим личность.

По-видимому, и государство знает и понимает, что личность есть главный фактор народного богатства, но если сказать это вслух, то каждый осел объявит себя личностью.

Государство вынуждено вынуждать, обречено давить на личность и тем самым ставить для нее все большие препятствия. По-видимому, это внутреннее сознание и является той основой, на которой могла сохраниться личность актрисы Коонен.

Мудрость охраны личности человеческой в условиях промышленного конвейера.

17 Марта. Побеждающий солнечный день, мороз, а в полднях льют все сосульки, и такие частые, и такие дружные.

447


Игренев налезает с кукольным театром, придется еще потерпеть.

«Обыкновенный концерт» наконец-то снят: пошлость очевидная, но успех был оттого, что в нем явилась хоть попытка какая-нибудь пошутить, посмеяться. Мораль заела советского человека!

Неотложные дела: 1) Поправка сценария. 2) Сценарий кукольникам. 3) Ремонт гаража и машины. 4) Патроны 20 калибра и порох. 5) Фото (пленка у Еремина). 6) Широкоугольник у Левы. 7) Письмо Розановой.

18 Марта. Утро непонятное, серое, ветер с юга. Вскоре начало мести.

Кладовая Солнца. Пьеса для кукольного театра.

Дело хлопотное. Надо написать черновик, обсудить с Игреневым и потом отделать.

Адриенна Лекуврер – это лицо актрисы Алисы Коонен, а за кулисами ее внутренности, ее зад. Мы видели ее с лица и пришли в восторг, а вчера актер Игренев рассказывал, какой нужен зажим всех актрис и актеров, работающих на это лицо. – Как же так, – сказал я Ляле, – неужели каждый человек, как актер, распадается на лицо [и] внутренности? Значит – нет! Коонен – не личность. Именно тем и характерна личность человека, что лицо не отделяется, а рождается, как рождается цветок согласно со всем организмом растения. У настоящей актрисы и за кулисами все хорошо.

Пробовал написать ей, но споткнулся: вышло как-то и неестественно – это раз, и в несоответствии с ее возрастом (60 лет), и даже как-то ни к чему.

19 Марта. Утро солнечное, и мороз занимается легкой живописью на окнах.

Сегодня Еремин в студии дает свои указания на поправки сценария. В неделю я должен все закончить.

448


В студии признали, что с литературной стороны сценарий хорош, но требует поправок со стороны идейной: 1) Правда Антипыча не может быть правдой экрана: весь этот план долой. 2) Колония ленинградских детей – это больные дети, на экране нельзя показывать больных детей, значит, весь Ботик долой, и вместе с тем краеведческий план – долой. 3) Красавица, т. е. девочка, которую били – нельзя в СССР детей бить. 4) Природа слишком глубоко взята, пахнет мистикой. 5) Показано мало колхоза.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары