Дневники. 1984

Потихонечку идет роман. Я уже пишу путешествие от Александрии в Каир.

16 июня, пятница. Вписываю дату только как точку отсчета. На самом деле в датах несколь­ко запутался. В пятницу, в 16 часов от С.П. на Фрунзенской отъехали на автобусах, через жуткую жару и Москву в Шереметьево. В Якутске — пленум Правления, и в общем — меня обязали быть там. Живу в каком-то не­явном состоянии под солнцем, которое не заходит и не заходит несколько су­ток, под топором речи, которую еще не знаю как буду произносить. Мне неясна еще сама идея Пленумов, их пафос, их воздействие на формирование общественного мнения. Пока — это пленум о взаимодействии национальных литератур. Должна же русская литература растить литературы националь­ные и вместе с ними чувство сепаратизма и отчужденности российских на­родов?

Конспективно черчу абрисы последней недели, как их помню. Обратный отсчет.

Среда: утром приходила Тоня Сергеева с дочерью и ее подругой. Она надеется, что, перебравшись к нам в институт из Университета, девочки найдут некоторое равновесие, не будут снимать где-то комнату, т.е. лич­ную жизнь устроят по модели, как видит ее мама. Все это не так, и так не произойдет. Интереснее им, конечно, будет у нас, но жизнь свою они бу­дут выбирать сами.

В среду, 14-го, вручал дипломы 32 своим студентам. Я говорил доволь­но складно и удачно: «совместный праздник», «начало пути». О житейском содержании этих понятий.

В 16 часов был на совещании комиссии по премиям. Судя по всему, пре­мию мне присудили, но до сентября еще два с лишним месяца, и или я что-нибудь ляпну, либо на меня что-нибудь донесут. По крайней мере, нес -колько членов комиссии — Е.Колобов, В.Каретников — были искренни, позд­равляя меня.

В 15 часов был на юбилее в «Юности». В последнем номере у меня вышла заметка об этом юбилее, в которой я опять не утерпел и свел кое-какие свои старые личные счеты. О, эта накипь юности. К сожалению, приехал поздно и не застал ни Е. Сидорова ни В.П.Аксенова.

В 19.00. был на вечере Джойса и презентации его трехтомника. Кажется, хорошо говорил о Джойсе в жизни моего поколения. В атом смысле, полагаю, составил некоторый контраст С.Б.Джимбинову, говорившему о писателе с бумажками в руках.

Четверг, 15-е утром встречался с Бел. Интересен как тип со своей жест­кой системой недуховности и гедонизма. Это один из персонажей моего «Гувернера». После этого в 12 оо. говорил на ВЛК. Конфликт между бу­мажкой, корочкой и содержанием. Тем не менее, 1-й мой вы­пуск ВЛК прошел. В 14.00. заседание Приемной комиссии.

Пятница, 17-е. В 14 часов на кафедре у Смирнова. Говорили о нагрузке. Хорошо быть правым, когда ты гость и хозяин.

Опять в озвращаюсь в Якутск, а перед этим в самолет. Цивилизация вывешенных поверху улиц тепловых цепей. Живем в каком-то обко­мовском пансионате с внутренним двором. В самолете интересен маневр, как Ганичев и Лыкошин ушли бочком, бочком в первый класс.

В субботу в Якутске участвовал в TV-передаче вместе с Распутиным, Машбашем, Сорокиным.

Гнетет речь.

18 июня, воскресенье. Сегодня состоялся пленум. Он проходил в со­ответствии с лучшими традициями. Со своими народными,отсвечивающими речами полезли националы. Речь Ганичева была многословна, вязка, с привычной аргументацией. Если бы не выступление Гусева, Нади Мирошни­ченко, П.Проскурина, обнаживших тему — катастрофу русских — пленум мог бы считаться проигранным. Все это наложилось на ситуацию в Буде -новске. Заложники, Шамиль Басаев, Ельцин, цедящий что-то бессмысленно-нелепое о Чечне. Черномырдин, беседующий по телефону с бандитом. Ни­когда еще телевизионный персонаж не пользовался в народе такой нена­вистью.

Вечером был концерт в оперном театре. «Травиата», «Чио-чио-сан», «Дон-Кихот» — все это следы Москвы, ее Консерватории, ее театральных и балетных училищ.

Вечером — опять по TV встреча с Черномырдиным — захотелось сжечь его чу­чело.

19 июня. понедельник. Утром выступил на Пленуме. У меня было три тезиса: цензура на TV, русский язык и значение русской литературы для культуры и, наконец, положение с переводом в национальных литературах — советская халява больше не повторится.

В 13 часов на «Борисе Бедном» — вдоль по Лене. Чудесный музей на берегу. Все новизна, но чудесно: зелень, высокий берег, блеск воды.

Острог, дом купца, церковь — все это требует огромных сил и денег по поддержанию порядка и, конечно, скоро придет в запустение. Все дер­жится на энтузиазме 89 летнего... Органический русский патриот, по­тому что все помнит и достаточно образован. Когда националы подчеркну­то дружат, мне кажется, что они дружат против русских.

Очень плохо себя чувствую. Тяжесть, сонливость. Заказал себе билет на 2 дня раньше. Хорошо бы улететь.

21 июня. Среда. 10.00. Москва. В 12 по местному вылетел в Москву. В 12 Москвы был дома. Всю дорогу читал Нагибина. Вечер обрушился на меня новостями, и главные из них — «Духовное наследие». Как бы умерить собст­венное честолюбие и решить что мне нужно.