Дневники

Он какой-то совсем «невинный». Ему «там» отпустится… но не здесь. Мы не имеем права.

Об Илье ничего не знаю. Да и ни о ком. Все скрываются. Все нелегальны.

12 января, пятница

Утром позвонили, что умер старик Слонимский. Потом сказали, что арестован музыкант Зилотти (опять!). Это друг Ив. Ив., и он сегодня с утра мыкался. Напрасно. Искал Луначарского, того самого, который в июльские дни «скрывался» у Ив. Ив. и погано трясся от страха. Но теперь Луначарский отказал Ив. Ив. выпустить старого музыканта на поруки. Пусть, говорит, сначала признает мою власть. А то я его уволил в отставку, он ушел, положим, – но из-за этого хор оперный забастовал. Если же его окончательно убрать, то хор можно подвергнуть репрессиям – запоет!

Комментарии лишни. Европа, взгляни!

Вечером были наверху. Там Суханов из «Новой жизни» и его большевичка Галина (что в демонские очи Троцкого влюбилась). Она с виду обыкновенная макака.

А с ним все-таки очень тяжело. Хоть он на Съезде и в оппозиции – он очень противен. Привязывался, почему мы нейдем «глядеть» на съезд, с точки зрения «аттракциона». Невероятный цинизм. А позиция – что-то вроде позиции «неделанья», как давно у интернационалистов «Новой жизни». Ни того, ни этого – и чего угодно, в конце концов.

Ив. Ив. совершенно прав, говоря, что не пойдет на «съезд», как не пойдет «глазеть» на смертную казнь.

Сегодня внезапно – 3° тепла! Вот и живи тут. Абсолютно никто не знает, чем все это кончится. Иные предрекают, что власть перейдет просто к матросам и красной гвардии.

Недавно убили красногвардейца. Женщины исцарапали ему лицо ногтями.

Самосуды на улицах ежедневны.

Финляндия отрезана. В Выборге восстание красногвардейцев. Но вытребованы (по слухам!) шведские войска…

Господи! Хоть бы шведы нас взяли! Хотя бы немцы прикончили! О, если б проснуться!

13 января, суббота

Замечательный день, его надо отметить особо. Большевики постановили: войны не вести, мира не подписывать. И еще: реквизировать весь золотой запас, на миллиард с чем-то. Выслать всех румын.

Продолжается «самоодобрение» на съезде.

Убийц Шингарева и Кокошкина посадили в тот же Трубецкой бастион, где сидели убитые. По этому случаю (?) в крепость никого из Красного Креста не пропустили.

15 января, вторник

Девятого января я писала, что Троцкие вернулись из Бреста с откровенно-похабными германскими условиями мира. И я указывала дальше (слишком ясно было!): «Сейчас, значит, им надо лгать. Будут лгать. Извернутся. Примут».

Эти извороты и происходят, причем все делается быстрее быстрого, ибо на этом III Съезде самоодобрение у них развито до последних степеней. Всякую фразу, независимо от ее смысла, покрывают, даже перекрывают, аплодисментами (например: «Убит солдат и двое рабочих»… аплодисменты!) и перманентно поют «Интернационал». Вчера «одобряли» постановление Троцкого к уже решенному миру, который и Троцкий назвал «не честным миром, а миром-несчастьем»… И вновь в Брест уехал. Таким образом, мы уже имеем все, кроме чести, совести, хлеба, свободы и родины. «Вир хабен похабен мир».

20 января, суббота

Закончили свой съезд с пышностью. Утвердили себя не временным, а вечным правительством. Упразднили всякие Учредительные собрания навсегда. Ликуют. Объявили, что в Берлине революция. «Похабен» до сих пор пока не подписан.

Размахнулись в ликовании, и Коллонтайка послала захватить Александре-Невскую лавру. Пошла склока, в одного священника пальнули, умер. Толпа баб и всяких православных потекли туда. Бонч завертелся как-нибудь уладить посередке – «преждевременно»! А патриарх новый предал анафеме всех «извергов большевиков» и отлучил их от церкви (что им!).

Все время оттепель. Улицы вполне непроходимы, не-во-об-ра-зи-мы.

22 января, понедельник

Всю ночь длились пьяные погромы. Опять! Пулеметы, броневики. Убили человек 120. Убитых тут же бросали в канал.

Сегодня Ив. Ив. пришел к нам хромой и расшибленный. Оказывается, выходя из «Комитета безопасности» (о, ирония!), что на Фонтанке, в 3 часа дня (и день – светлый) он увидел женщину, которую тут же грабили трое в серых шинелях. Не раздумывая, действуя как настоящий человек, он бросился защищать рыдавшую женщину, что-то крича, схватил серый рукав… Один из орангутангов из всей силы хляснул Ив. Ив., так что он упал на решетку канала, а в Фонтанку полетело его пенсне и шапка. Однако в ту же минуту обезьяны кинулись наутек, забыв про свои револьверы… Да, наполовину «заячья падаль», наполовину орангутангьё.

Отбитую женщину Ив. Ив. усадил в трамвай, сам поехал, расшибленный, домой.

Опять воздерживаюсь от комментария. Перебежчиков делается все больше. Худых людей во всякой стране много, но такой «нелюди», такого варварства – нигде, конечно, нет.

«Мешаются, сливаются»… и маленькие писателишки, и более талантливые. А такие внесознательные, тонко – стебельные, бездонно-женские женщины, как поэтесса Анна Ахматова (очень талантливая), – разве это люди?