Дневники

29 января, понедельник

Замечательнейшее постановление от 13 января решено ввести в жизнь. Если оно введется, то надо признать, что, действительно, будет то, чего не бывает. Пока же оно кажется чем-то «по ту сторону»…

Вот сегодняшнее возвещение от «мирных» переговорщиков: «Именем Сов. Нар. Ком. настоящим доводит (кто?) до сведения правительств и народов, воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия объявляет с своей стороны состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным. Российским войскам отдается приказ о полной демобилизации по всем линиям фронта». Подписано пятью евреями в псевдонимах.

Вот оно: мира не заключать – войны не вести!

Далее художественно. Небывалое. Вне всего человеческого. Рассчитано даже не на обезьян: обезьяны или дерутся, или не дерутся. Но те, неизвестно кто, на кого это рассчитано, – «поймут»: уйдут. И «без аннексий и контрибуций» – и «домой». А дома и дом, и все мое, и еще вся всласть моя. Малина!

Только «поймет» ли Германия? А в расчет ее следовало бы взять.

Выпустили (опять тишком и за деньги) Третьякова и Коновалова. Один от неожиданности заплакал, другой упал в обморок. Эсеры сидят в Петропавловке, Сорокин, Аргунов, Авксентьев и др. Определенно в виде заложников. Если, мол, что с нашими стрясется – этим голову свернем.

На досуге запишу, как (через барышню, снизошедшую ради этого к исканиям влюбленного подкомиссара) выпустили безобидного Пришвина.

Газеты почти все изничтожены. Читаем победные реляции о гражданской войне. Киев разгромлен – неслыханно!

Сегодня был Б.Н. Чрезвычайно любопытно… Однако теперь еще нужнее, чем при царе, отправить мой дневник в «верное место»… К другим «генералам»… Но я их не имею, знакомых… Просто воздержимся.

Оттепель была, пока все не развезло. Стали сгонять интеллигентов снег чистить. Глупо. Отменили. А снег опять нападал. Сегодня к вечеру 10° морозу.

Запущенный Петербург – ужасен. На центральных улицах валяются дохлые лошади.

31 января, среда

Невероятно запуталось и путается все дальше. Ведь Украйна заключила форменный мир с Германией. На займах и хлебах. Румыния воюет с большевиками. Украйна теперь, воюя с большевиками, как бы воюет с «нами» в союзе с Германией. В это самое время большевики объявляют, что никакой Украйны и Рады нет, ибо они взяли Киев и там воцарились. И что теперь делать Дону? Воевать против большевиков (в союзе с Германией) или с Германией (в союзе с большевиками)?

Само оно еще как-то может утрястись, определиться, но понять никому этого нельзя.

Снова Б.Н…Но снова думаю о неогенералах. Оставлять белое бесцельно: забуду.

Натансон с Коллонтайкой уезжают за границу. Хоть бы навек!

«Правила» для печати – тоже «небывалое» – нигде и никогда: «жирным шрифтом» и на первой странице каждая газета обязана печатать все, что когда-либо пришлют комиссары (а они ежедневно валят кучи, тексты их нечитаемых газет). Кроме того, если «налицо явная контрреволюция» (решает, «налицо ли», отряд красногвардейцев), то арестовываются все члены редакции. Как ррреволюционно!

2 февраля, пятница

Киев нейдет у меня с ума. Тысячи убитого населения. Вчера сидела опять до 8 утра, с этими – ныне уже вполне бесцельными, «бумажками». Ильи нет, меня просили через Б.Н., пришли два, мне незнакомых, Коварский и Ильяшев. И они вроде Илюши: сознающиеся, жизнерадостно-бессильные пленники партии.

Серьезные слухи, что Каледин застрелился. Может быть. Но еще не понимаю психологии этого самоубийства. Хлеба (с соломой) выдают ¹/₈ ф. в день.

В Киеве убили митрополита Владимира.

5 февраля, понедельник

Каледин застрелился, кажется, от измены казаков: кучами стали переходить на сторону большевицких войск. Очевидно, зараза обольет весь юг. Большевики уже под Ростовом и Новочеркасском.

У нас атмосфера очень напряжена. «Поднимают голову» анархисты. Печать задавлена, газеты ежедневно – «судятся». О безумии здешних грабежей я уже не упоминаю.

Но есть нечто самое любопытное и… чреватое последствиями. Сегодня кончилось «перемирие»: сегодня же немцы заняли Двинск. Большевики закопошились, силятся эвакуировать Ревель и Гельсингфорс. У Балтийского флота, конечно, нет топлива. Немцы, слышно, продвигаются и на юг (еще бы, не дураки они, заключив с Радой сепаратный мир, оставить хлебный Киев большевикам!).