Дневники

Нет, видно, ясны большевицкие небеса. Мария Федоровна (каботинка; «жена» Горького) не только перестала «заручаться», но даже внезапно сделалась уже не одним министром «всех театров», но также и министром «торговли и промышленности». Объявила сегодня об этом запросто И.И-чу. Положим, нехлопотно: «промышленности» никакой нет, а торгуют все чем ни попадя, и министру надо лишь этих всех «разгонять» (или хоть делать вид).

Будто бы арестовали в виде заложников Станиславского и Немировича. Маловероятно, хотя Лилина (жена Станиславского) и Качалов играют в Харькове и, говорят, очень радостно встретили Деникина. Были слухи, что Станиславский бывает в Кремле как придворный увеселитель нового самодержца – Ленина, однако и этому я не очень верю. Мы так мало знаем о Москве.

Из Москвы приехал наш «единственный» – X. Очень забавно рассказывал обо всем. (Станиславского выпустили.) Но вот прелесть – это наш интернациональный хлыщ – Луначарский. Живет он в сиянии славы и роскоши, эдаким неразвенчанным Хлестаковым. Занимает, благодаря физическому устранению конкурентов, место единственного и первого «писателя земли русской». Недаром «Фауста» написал. Гёте написал немецкого, старого, а Луначарский – русского, нового, и уж конечно лучшего, ибо «рабочего».

Официальное положение Луначарского дозволяет ему циркулярами призывать к себе уцелевших критиков, которым он жадно и долго читает свои поэмы. Притом безбоязненно: знает, что они, бедняги, словечка против не скажут – только и могут, что хвалить. Не очень-то накритикуешь, явившись на литературное чтение по приказу начальства. Будь газеты, Луначарский, верно, заказывал бы и статьи о себе.

До этого не доходили и писатели самые высокопоставленные вроде великого князя К.Р. (Константина Романова), уважая все-таки закон внутренний – литературной свободы. Но для Луначарского нет и этих законов. Да и в самом деле: он устал быть «вне» литературы. Большевицкие штыки позволяют ему если не быть, то казаться в самом сердце русской литературы. И он упустит такой случай?

Устроил себе «Дворец искусств». Новую свою «цыпочку», красивую Р., поставил… комиссаром над всеми цирками. Придумал это потому, что она вообще малограмотна, а любит только лошадей. (Старые жены министров большевицких чаще всего – отставлены. Даны им различные места, чтоб заняты были, а министры берут себе «цыпочек», которым уже дают места поближе и поважнее.)

У Луначарского, в бытность его в Петербурге, уже была местная «цыпочка», какая-то актриска из кафешантана. И вдруг (рассказывает X.) – является теперь в Москву – с ребеночком. Но министр искусств не потерялся, тотчас откупился, ассигновав ей из народных сумм полтора миллиона (по-царски, знай наших!) – «на детский театр».

Сегодня, 2 сентября нов. ст., во вторник, записываю прогноз Дмитрия, его «пророчества», притом с его согласия – так он в них уверен.

Никакого наступления ни со стороны англичан, ни с других сторон, Финляндии, Эстляндии и т. п. – не будет ни в ближайшие, ни в дальнейшие дни. Где-нибудь, кто-нибудь, возможно, еще постреляет, – но и только.

Определенного примирения с большевиками у Европы тоже не будет. Все останется приблизительно в таком же положении, как сейчас. Выдержит ли Европа строгую блокаду – неизвестно; будет, однако, еще пытаться.

Деникин обязательно провалится.

Затем Дмитрий дальше пророчествует, уже о будущем годе, после этой зимы, в продолжении которой большевики сильно укрепятся… но я пока этого не записываю, лучше потом.

Дмитрий почему-то объявил, что «вот этот вторник был решающим». (Уж не Троцкий ли загипнотизировал его своими «красными башкирами»?)

Эти «пророчества» – в сущности, то, что мы все знаем, но не хотим знать, не должны и не можем говорить даже себе… если не хотим сейчас же умереть. Физически нельзя продолжать эту жизнь без постоянной надежды. В нас говорит праведный инстинкт жизни, когда мы стараемся не терять надежду.

На Деникина, впрочем, никто почти не надеется, несмотря на его, казалось бы, колоссальные успехи, на все эти Харьковы, Орлы, на Мамонтова и т. д. Слишком мы здесь зрячи, слишком все знаем изнутри, чтобы не видеть, что ни к чему, кроме ухудшения нашего положения, не поведут наши «белые генералы», старые русские «остатки», – даже если они будут честно и определенно поддержаны Европой. А что у Европы нет прямой честности – мы видим.

Опять пачками аресты. Опять те же – Изгоев, Вера Глебовна и пр., самые бессмысленные. Плюс еще всякие англичане. Стрельбы нет.

Арестовали двух детей, 7 и 8 лет. Мать отправили на работы, отца неизвестно куда, а их, детей, в Гатчинский арестный приют. Это такая детская тюрьма, со всеми тюремными прелестями, «советские дети не для иностранцев», как мы говорим. Да, уж в этот приют «европейскую делегацию» не пустят (как, впрочем, и ни в какой другой приют, для этого есть один или два «образцовых», т. е. чисто декорационных).