Дневники импрессионистов

В соответствии с Вашими пожеланиями я приеду завтра утром, но привезу с собой очень мало полотен, да и те захвачу только для того, чтобы Вы не сердились, потому что у меня нет ни одной картины, которая не нуждалась бы в пересмотре и тщательных поправках, а это за один день не сделаешь. Мне нужно пересмотреть все спокойно и в приличных условиях. Я три месяца работал с натуры, не щадя себя и испытывая вечное недовольство собой, и лишь здесь, всего несколько дней назад, понял, какую пользу я могу извлечь из некоторых своих полотен. Вам, конечно, ясно, что отнюдь не все многочисленные этюды, сделанные мною, могут быть сразу пущены в продажу — с одними это, по-моему, можно сделать уже сейчас; другие, пусть даже несколько недоработанные, станут очень приличными, если их тщательно подправить, но, повторяю, это не делается за один день, и настаивать на том, чтобы я показал их в большом количестве, не соответствует ни Вашим, ни моим интересам, поскольку для меня вопрос самолюбия — представлять Вам лишь такие вещи, которыми я полностью удовлетворен сам и за которые могу запросить несколько дороже обычного. Надеюсь, Вы согласитесь, что в противном случае я превращусь из художника в машину и завалю Вас массой незавершенных работ, которые лишь оттолкнут даже самых благожелательных любителей.

Я очень жалел, что Вы не смогли вчера приехать. Мы бы вместе выбрали то, что нужно. А теперь я в полной растерянности, так как Ваш сын передал мне от Вашего имени, что Вы хотите немедленно получить максимально возможное число картин, чтобы показать их, а затем вернуть мне. Мое профессиональное самолюбие протестует против показа картин в незавершенном виде. Короче говоря, завтра я буду у Вас в условленное время — 11 ч. 30 м. Я привезу несколько полотен из числа тех, показать которые, на мой взгляд, есть больше всего оснований, но сделаю это на условии, что потом я увезу их обратно и буду отправлять Вам по мере завершения.

82

[Париж,

30 декабря 1883 г.]

Дорогой господин Дюран-Рюэль,

Признаюсь честно: я в полном отчаянии от создавшегося положения и прошу Вас ответить мне откровенно, потому что я больше не в силах выносить эту неопределенность.

Я сделал все, что мог, чтобы раздобыть денег и не прибегать к Вашей помощи в такой момент, но у меня ничего не вышло, а деньги мне совершенно необходимы, и притом немалые. Я не могу вернуться домой без них. Сегодня утром я получил очень дурные вести из Живерни, мое присутствие там необходимо, но без денег я туда не вернусь. И вот я торчу здесь без единого су в кармане, теряю дорогое время и избегаю людей, которые наперебой задают мне нескромные вопросы, еще более усугубляющие мою подавленность. Собрание любителей нашей живописи всех очень обескуражило. Люди этого не скрывают. Поэтому Вы извините меня за то, что сегодня я не приду обедать, если этот обед задуман как второе собрание: во‑первых, я не верю в успех, а во‑вторых, нам всем будет тяжело на нем присутствовать.

Не думайте, что я усомнился в Вас. Нет, Ваше мужество и энергию я знаю, но совершенно не верю в остальных. Одним словом, напишите откровенно, как обстоят дела и уверены ли Вы, что сможете дать мне сегодня деньги. Мне нужно их раздобыть, иначе меня ждут крупные неприятности. Если не сможете, я возьмусь за прежнее и начну бегать по любителям, если, конечно, они захотят сейчас купить мои картины. Боюсь, что не захотят.

Ответ пришлите с рассыльным: мне надоело вечно ходить в магазин и докучать Вам.

Если рассыльный Вас не застанет, пришлите ответ в гостиницу «Лондон и Нью-Йорк», Гаврская площадь.

84

Живерни,

[12 января 1884 г.]

Дорогой господин Дюран-Рюэль,

… Попрошу Вас также приберечь для меня к среде пятисотфранковую ассигнацию; я приеду за ней в Париж, так как решил немедленно отправиться в Италию. Хочу провести месяц в Бордигере — одном из красивейших мест, которые мы видели во время нашей поездки. Надеюсь привезти Вам оттуда ряд новых вещей.

Прошу Вас также никому не рассказывать о моем намерении. Я не то чтобы собираюсь делать из этого тайну, но мне хочется съездить одному: насколько мне было приятно путешествовать с Ренуаром как туристу, настолько мне было бы стеснительно совершить с ним такую поездку в целях работы. Я всегда лучше работал один и согласно своим личным впечатлениям.

Итак, до новых распоряжений держите мое намерение в тайне. Если Ренуар узнает, что я собираюсь ехать, он непременно захочет меня сопровождать, а это было бы вредно как мне, так и ему. Думаю, что и Вы согласитесь со мной…

87

Бордигера,

23 января 1884 г.

Дорогой господин Дюран,