Дни стужи

– Ну, это завсегда. Мы ж к этому готовы были, как только на предложение Столярова согласились, – еще жизнерадостнее ответил Хромой. Он злился. Не на напарника, на скверное это, дрянное дело, на купца, который их в него втравил, на Акимыча, которому даже пропасть пропадом не пожелаешь, потому что он уже. И на всех этих темнящих и юлящих розыскников, что церковных, что полицейских, которые нет бы дело делать, так интриги плетут. – Приманки они тоже с зубами бывают. Мы того же Хасана хорошо поворошили, теперь посмотрим, кто к нам пожалует. Такие вести быстро расходятся. Ну и потом… нас Столяров нанял? Нанял. Аванс мы взяли? Взяли. Нехорошо нанимателя подводить. Репутация страдает, понимаешь ли.

– Страдает, – согласился Иван. – Так что у нас сейчас один путь – дальше напролом двигать, ходить шуметь да замечать, кто из берлог появится. Столяров, судя по всему, прав, и операция сейчас в активную фазу перейдет. А это значит что?

И сам ответил:

– Что все на взводе, у всех нервы ни к черту и на любое подозрительное слово будут реагировать очень остро. Есть шанс, что мы на этом можем сыграть.

Стас молча дымил папиросой, глядя, как его друг потягивается и ходит по комнате. Иван безотчетно двигался так же, как недавно ходил инок в кабинете, где нашли труп, – осторожно, но быстро, касаясь то одного, то другого предмета в комнате. Постепенно он впадал в подобие транса, уходил на Грань, в то странное пространство, где соприкасаются реальности и обитают существа, неведомые в нашем мире.

Предметы, до которых он дотрагивался, на мгновение окутывала легкая зеленоватая дымка, и они ненадолго делались ярче, проявлялись в реальности целиком и полностью. Увидеть такое воочию у Стаса получалось редко. И значило это, что ведун ушел в свой непонятный для непосвященных мир.

Стас не мешал другу. Такое случалось не впервой и давно стало для Ивана частью ритуала размышлений над сложной задачей. Однако все могло быть, поэтому Стас смотрел внимательно, готовый в случае необходимости выдернуть вязальщика обратно в Явь. В этот раз Иван очнулся сам.

– Хотя, с другой стороны, – продолжил он, словно и не было паузы, – не так просто нас с тобой укокошить, а если это произойдет, то шуму будет – до небес. Порубежники носом рыть будут, чтобы за тебя отомстить. Да и вся остальная наша братия взовьется, даже те, кто нас терпеть не могут. Просто из цеховой солидарности.

– Это да. Но все равно надо быть настороже. Купеческий родич, он тоже, знаешь ли, не последним человеком в полиции был. А на тот свет отправили, хотя мундирники сейчас Москву наизнанку вывернут. И это говорит нам о чем?

– О том, что ставки настолько высоки, что игроки уже не особо о секретности беспокоятся, – сказал Иван. – Давай с тобой лучше подумаем не о том, кто и зачем его убрал. Интересно, как он это сделал. Вот скажи, ты хоть раз с чем-то подобным сталкивался?

Стас задумался… Бывало всякое.

Как-то две пятерки порубежников напоролись на поселение «черных вдов». Как их туда вынесло – никто не понял. Морок, наваждение. Вот только что они шагом ехали по широкой утоптанной лесной дороге, по участку, много лет считавшемуся безопасным. Ехавший впереди командир пятерки Серега Прохоров шлепнул ладонью по загорелой шее и зло ругнулся, рассматривая здоровенного комара. Его гнедой всхрапнул…

Кони раздвигали высокую жесткую траву. Лес остался за спиной, порубежники выехали на заросший травой луг, полого спускавшийся к маленькой речке злого серо-стального цвета. К берегу тянулась цепочка полукруглых черных шатров, над каждым из которых трепетала на ветру черная лента, повязанная на высоком шесте.

Отсюда, с вершины склона, фигурки возле шатров казались маленькими и неопасными. Вот кто-то поднял руку, и потекло в сторону порубежников вязкое прозрачное марево.

– В круг! – заорал Стас, осаживая коня.

Вязальщик, молодой, но уже не раз побывавший в деле черноволосый парень, уже был рядом, спешивался, не отводя взгляда от приближавшегося дрожащего вала, и Стас видел, какими пустыми, ввалившимися становятся его глаза.

Порубежники успели, выученные кони послушно вставали в круг, тянулись друг к другу мордами, тихонько тревожно пофыркивали, но с места не двигались, безоговорочно доверяя своим седокам.

А Стас смотрел, как трава покрывается серым инеем там, где прошло марево…

В тот раз они спаслись… Почти все.

Один только сдал. И не новичок же, всякое повидал. Тощий жилистый Павел из второй пятерки вдруг закричал – длинно, с подвыванием – и рванул из круга, словно гнался за ним кто-то, от кого спастись можно было, только слепо, нерассуждающе ударившись в галоп.

– Круг! Круг держать! – срывая голос, закричал Стас.

Павла не спасти, оставалось только внимательно смотреть, как он гибнет. Ничего не упустить, чтоб, когда надо будет, в мелочах вспомнить каждое движение.

Конь и всадник с размаху влетели в марево и застыли, как в густом киселе. Крик смолк, Павел замер с поднятой рукой, вызывая воспоминание о древних статуях, медленно умирающих на площадях забытых городов.