До 1000 родов

Брак — это завет, и дети от таких союзов между верующими людьми благословлены и освящены как в Ветхом, так и в Новом Заветах. «Ибо неверующий муж освящается женою (верующею), и жена неверующая освящается мужем (верующим); иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы» (1 Кор. 7:14). Это напрямую относится к вопросу о знаке завета, и к вопросу о том, должен он находиться на наших детях или нет. При этом я советую не забывать, что мы подходим к обсуждению вопроса, относительно которого христиане расходятся во мнениях, при чем я имею в виду христиан, искренних в вопросах веры и жаждущих познания истины. Однако факт несогласия не должен смущать нас, если мы отстаиваем истину. Просто помните, что, касаясь вопроса о знаке завета, мы рассматриваем наименьший по важности аспект нашей дискуссии. Что больше — золото жертвенника или жертвенник, освящающий золото? Что больше — знак завета или сам завет? Потому я призываю вас относиться с любовью к таким же святым, как и мы, независимо от того, считаем мы их позицию по вопросу «воды, которая разделяет» ошибочной или нет.

Поскольку Писание определенно проводит связь между двумя знаками заветов — между обрезанием и крещением, то и мы должны делать то же самое, несмотря на существующие по этому поводу разногласия между христианами. В этой главе я хочу подробнее остановиться на значении обрезания и рассмотреть богословское обоснование этой связи между обрезанием и крещением. Мы должны с вами изучать эти знаки завета Бога со Своим народом в контексте обязанностей и обетований, относящихся к родителям и представленных в обоих заветах. Положение главы семейства не изменилось с пришествием нового завета; он вправе сказать сегодня, как некогда сказал Иисус Навин: «А я и мой дом будем служить Господу». Это возможно благодаря тому, что Господь нового завета, на протяжении всей истории человечества, спасает родителей, а не отдельных людей, изолированных друг от друга.

В 17-й главе книги Бытия мы читаем, как Господь явился Авраму и заключил с ним вечный завет. В этот день Бог дал Авраму новое имя — Авраам — и обещал дать землю Ханаанскую «во владение вечное» потомкам Авраама. Помимо других повелений, Бог завещает Аврааму и его потомкам, в качестве знака этого завета, совершать обрезание. Если оно не совершалось, то это означало, что завет нарушался (ст. 14). В 11-м стихе Господь говорит, что обрезание является «знамением завета между Мною и вами». Отсюда мы делаем вывод, что физическое обрезание было знаком, знамением. Этот отрывок из книги Бытия показывает, что обрезание было знаком завета, по крайней мере, относительно земли Ханаанской. Но имело ли обрезание какое-то еще — более глубокое значение, чем просто обетование относительно участка территории? Неужели Авраам был оправдан просто потому, что понял, что ему от Господа досталось недвижимое имущество? Новый Завет отвечает на этот вопрос однозначно: Авраам не был привязан к Ханаану. Та земля была лишь тенью того, что ему было обещано; и он знал об этом. Апостол Павел говорит о том, что Аврааму было проповедано Евангелие (Гал. 3:8), Христос говорит, что Авраам рад был увидеть день Христа: и увидел и возрадовался (Ин. 8:56), а автор послания к Евреям пишет, что:

Все сии умерли в вере, не получивши обетований, а только издали видели оные, и радовались о себе, что они странники и пришельцы на земле; ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город (Евр. 11:13—16).

Другими словами, в образе Ханаана Аврааму был обещан город Божий, искупление всего человечества, и Авраам понял этот прообраз. Ему был обещан искупленный мир (Рим. 4:13). Он был поистине великим мужем веры, и мы — христиане — часто слышим призывы к подражанию его вере. Но невозможно подражать Аврааму, не имея истинной веры, что в свою очередь означает, что мы должны понимать образы и знаки Ветхого Завета, как их понимал и Авраам. Мы должны рассматривать эти прообразы как имеющие однозначное евангельское и эсхатологическое значение.

Обрезание сердца