До самой смерти

– Он почти все выходные смотрит матчи. Не оторвешь!

– Давайте поиграем! – Сэм кидает Мэтью мяч.

В другом случае я бы отчитала сына за назойливость, однако сейчас мне на руку его вмешательство, и я с интересом наблюдаю.

Как я и думала! Мэтью явно неловко.

– Может быть, позже. Когда еда переварится… – бормочет он, не глядя Сэму в глаза.

– Не приставай к людям! – говорит Адам, берет мяч и идет играть сам.

Я уже не в состоянии сдерживаться:

– Ох уж эти дети, верно, Мэтью?

Мэтью молчит. Салли пристально на меня смотрит.

– Для нас с Адамом нет большего счастья, чем сыновья.

Салли с Мэтью молча тянут вино из бокалов.

Салли нападает на меня позже – на кухне, когда мы убираем грязную посуду в посудомойку.

– Зачем ты это сделала?

– Что?

– Поставила Мэтью в неловкое положение. Опять ты про его «холостяцкую натуру»?

– Нет, что ты…

– Брось! Ты каждый раз мне это говоришь! Еще в Кенте началось. Знаешь, не все обязаны обожать детей.

– Значит, я права? Он не любит детей?

На Салли лица нет – похоже, я зашла слишком далеко.

– Вот что, Бет, не знаю, что с тобой в последнее время происходит, но с меня хватит! По-моему, ты просто ревнуешь. В кои-то веки у меня случилось что-то хорошее – без тебя, а ты злишься!

Салли покраснела от гнева, я в ужасе от собственных слов.

– Прости, пожалуйста, я просто беспокоюсь!

– Нечего меня опекать! Беспокоится она! Ты просто злишься на весь мир из-за Кэрол и из-за того, что мы тогда… сделали, – яростным шепотом выговаривает Салли, прожигая меня взглядом. – Признай, Бет! Ты все испортила! Не надо было ее искать! Ничего уже не исправить. Мы совершили нечто ужасное. Хуже. Непростительное. Смирись, Бет!

Салли выбегает во двор.

– Мы уходим, Мэтью! – бросает она на ходу.

– Девочки, что случилось? – в растерянности спрашивает Адам.

Унизительная сцена. На глазах оторопевших Сэма и Гарри Салли хватает вещи и идет к машине – Мэтью смущается и бормочет извинения.

Машина отъезжает, Адам, который все еще держит в руках футбольный мяч, оборачивается ко мне с вопросом:

– Что у вас стряслось, Бет?

Я убегаю наверх, чтобы поплакать в одиночестве.

Глава 24

Кэрол, настоящее

Суббота

Сегодня водила Эмили на рынок и предоставила ей самостоятельно общаться с продавцами и официантами, чтобы попрактиковать французский (никогда не помешает). Купила ей браслетик на прилавке мадам Бресен. Дешевый, но хорошенький.

Она сказала странную вещь. Довольно обидную, хоть и не хотела меня задеть. Спросила, почему в доме никогда не звонит телефон – ни мобильный, ни городской. Не грустно ли мне от этого? У ее мамы телефон не замолкает – то друзья, то родственники, то парикмахер, то повар. Почему у меня так тихо? Почему никто никогда не заходит?

Слышать подобное от маленькой девочки, у которой тоже жизнь не сахар! Я словно пощечину получила. Начала врать. Сказала, что мои друзья и родственники в Англии, и когда я туда приезжаю, постоянно с ними вижусь. Постоянно.

– Понятно… – протянула она.

Все-то ей понятно.

Вечером я поднялась на чердак и открыла коробку, куда не заглядывала много лет. Прямо сцена из «Портрета Дориана Грея». Коробку я хорошо спрятала, накрыла кучей тряпок, едва не задохнулась от пыли, пока откапывала. Но она на месте. В полной сохранности.

Открытка с Уистлером. Портрет из Парижа – я еще собиралась сделать копии и отослать девочкам, но не стала. Поразительно, до чего мы там молодые – Бет, Салли и я. Молодые, невинные, совершенно нормальные на вид.

Понедельник