До встречи в книжном

– А я говорила, что толку от нее не будет! Устроилась она тут, гляди… Мать ее протолкнула!.. – И с кислым выражением лица поднялась, взяла сумку и, стуча каблуками, важно вышла прочь.

* * *

Начальница, Людмила Васильевна, была уже в возрасте, но сохраняла приятно стройную фигуру, которую подчеркивала острыми плечами бежевого пиджака и юбкой-карандашом. В противовес хрупкой внешности взгляд у нее всегда был строгий, как бы проникающий вглубь, отчего перед кабинетом Людмилы Васильевны, где висела табличка «Начальник финансового отдела», даже бородатые мастера дышали как школьники перед кабинетом директора. В этой приятной полутьме коридора они снимали кепки, отирали пот, стараясь не уронить папку из-под мышки, и входили внутрь по тихому зову на дрожащих ногах.

Ане порой казалось, что Людмила Васильевна на самом деле добрая женщина с очень мягким характером. Казалось, что глядеть строго, а также говорить твердым, нарочно сухим голосом ее заставляет должность. Попробуй, поди, дать слабину перед женским коллективом – заклюют, а перед мастерами и другими отделами – обнаглеют. Втайне Аня всегда хотела быть похожей на начальницу. Боготворила ее и даже поначалу считала, что со временем обязательно станет такой же. Однако сейчас девушка скромно стучала в кабинет, чувствуя, как колотится внутри сердце от того, что придется сказать.

Людмила Васильевна пила чай за своим большим столом и спокойно глядела из-за очков. Ане порой чудилось, что на нее начальница всегда смотрит мягче, чем на остальных, – и оттого уважение к этой женщине и любовь к ней только крепли.

– Что ты хочешь, Анечка? – поинтересовалась начальница.

– Поговорить, – вздохнув, сказала девушка.

– Ну-ка…

– Я… – голос у Ани сел. – Людмила Васильевна, спасибо вам за все большое. Но я… Ну…

– Ну говори.

И Аня сказала на выдохе:

– Я хочу уволиться!

– Уволиться? – подняла удивленно брови женщина, хотя голос ее оставался спокойным.

– Да. В ближайшее время хочу уехать из города.

Начальница отставила кружку и нахмурила лоб.

– Но почему ты решила уехать?

– Не знаю, – призналась девушка.

– Ты, верно, пойдешь работать к знакомым матери?

– Нет.

– Как же так… – забеспокоилась начальница. – Ты поедешь в другой город, не зная зачем и не найдя работы? Кто же там позаботится о тебе?

– Я найду там, на месте, Людмила Васильевна! – Аня заволновалась. Ей отчего-то было стыдно от такой непродуманности. – У меня там нет никакой работы, ни друзей, ни знакомых, ни родственников. Но это большой город – работа должна быть. Да я за любое дело возьмусь! – И она, увидев укоризненный взгляд, уточнила с красным лицом: – Я про нормальную работу! Да хоть уборщицей, вот! Вообще, я думала попробовать устроиться в книжный магазин.

– Там же не платят, Анечка… – продолжала удивляться начальница.

– Ну и ничего, мне-то много и не нужно. На себя в любом случае хватит. Да я и гречку могу есть месяцами! А еще у меня сбережения есть – я скопила целых двадцать тысяч!

Людмила Васильевна вздохнула еще печальнее: для большого города названная сумма была совсем незначительной. Она не стала ни уговаривать, ни упрекать, только молчала некоторое время, сцепив пальцы под подбородком. Пока Аня стояла вся пунцовая, чувствуя стыд за то, что ее взяли на такую приличную для их городка работу, а она так «отблагодарила» свою начальницу за проявленное добро, сама начальница хмурила брови. В этом красивом кабинете тихо щелкал кондиционер, которого не водилось в других помещениях, и оттого Аня ненадолго зябко передернула плечами, непривыкшая к его свежести.

Наконец Людмила Васильевна ответила:

– Хорошо, Анечка, будь по-твоему. Но мне нужно найти на твое место человека, которому ты должна будешь передать дела. – Видя, как девушка закивала, она продолжила: – Через две недели, как найду, можешь быть свободна.

– Спасибо вам, Людмила Васильевна! Спасибо!

Начальница еще будто что-то хотела сказать: то ли дать наставление, то ли попытаться вразумить молодую девушку, что большой город полон опасностей, – но вовремя остановила себя. Ну а Аня, все еще чувствуя смущение из-за своего поступка, но вместе с тем странно крепнущую уверенность, вернулась в кабинет. Там она не обратила внимания ни на недовольную Марию Петровну, которая ела свою шаверму и обмахивалась тетрадкой, ни на других женщин. Все на нее глядели с любопытствующим удивлением.

Ну а Аня не глядела ни на кого – она в каком-то состоянии жара, чувствуя, как прихлынула к лицу кровь, взволнованно регистрировала договора. Ушла она домой не в девятнадцать, а в восемнадцать, как и полагалось, чем поразила всех остальных. Впрочем, за день Мария Петровна успела сбегать на своих каблуках к начальнице, чтобы все выведать, поэтому всеобщее удивление вскорости сменилось смесью насмешки и презрения. Стоило Ане выйти, как кабинет взрывался разговорами. Теперь героиней сплетен стала не несчастная Валька, которая посмела развестись с мужем, а она, Аня – скромница Аня, тихая мышка.