До встречи в книжном

Дома новость восприняли с еще большим удивлением. Больше всего удивлялась мама, которая очень переживала за свою дочь и даже, позвав в отдельную комнату, попыталась отговорить ее. Но на Аню не действовали ни убеждения, ни уговоры. Нет, она, конечно, краснела, и ей отчего-то было стыдно за весь этот переполох, который случился по ее вине. Но ей казалось, что если она отступится, то турецкий халат, купленный на рынке, тут же схватит ее и обовьет змеей – и Аня никогда не сможет изменить свою жизнь. Все свои годы она проведет на небольшом диване в небольшой комнатке. Так и будет бояться жизни, теша себя иллюзиями, мечтами и угасая, как некогда угас Илья Обломов.

– Пусть едет, – одобрительно басил отец. – Справится! Прекращай уговаривать, жена! Семьи у Аньки нашей нет, а характер и мозги есть!

– А жить где? – взывала мать.

– Комнату сниму с кем-нибудь, – говорила Аня, радуясь, что отец занял ее сторону.

– С кем же, доченька? – не могла успокоиться мама. – Ты там никого не знаешь! Может, поговоришь завтра с Людмилой? Она не будет искать тебе замену. А через пару лет повысили бы! Да что же это такое… Тут крыша над головой, родственники, все поддержат, а там что – за все платить надо! Люди в большом городе злые! А если случится что?!

Но материнские причитания были прерваны грохотом отцовского кулака по столу. А еще через две недели отец самолично отвез дочь со старенькой дорожной сумкой в стоящий неподалеку большой город, где весь день они провозились с поиском комнаты. Из-под хмурых бровей отец зыркал на всех хозяев, оценивал, в душе опасаясь за свою Аню, но не сказал ни слова, все понимая. Изредка он посматривал и на выглядывающую из сумочного сетчатого кармана зеленую книгу, на которой развалился в халате на диване мягко улыбающийся мужчина – Обломов.

* * *

Спустя 10 лет.

Бывают такие улицы, которые называются Книжными, хотя кроме газет и садоводческих журналов там больше ничего не водится. Зато книги точно должны водиться на книжных ярмарках. Поэтому всякой жаждущей познания душе стоит устремиться именно сюда. Здесь все дышит жизнью, и движущиеся в непрерывных потоках люди то и дело с улыбками переговариваются, останавливаясь у стендов. Здесь раскидываются пестрые шатры, заманивающие вывесками и более – книгами. Здесь деловитые мужчины могут жарко обсуждать творчество классика, пока поодаль, тут же, не заходя за угол, молодежь завороженно листает цветастые комиксы про супергероев.

Аня стояла у одного из шатров. От нее только что отошел представитель немецкого издательства, с которым она договорилась встретиться через месяц уже на Франкфуртской книжной выставке. А после, проводив мужчину взглядом, Аня начала оглядываться. Везде ей попадались знакомые лица, и всем она кивала и улыбалась – издательский мир тесен, но теперь это ее мир. В издательстве она работала уже больше восьми лет, став тем человеком, который выпускает книги. Пока Аня оглядывалась, неподалеку проходили бурные обсуждения. Придирчивая покупательница дотошно интересовалась у девушек за прилавками, показывая на яркую обложку:

– Это я уже читала! Что у вас есть еще из современных авторов про любовь к жизни? Что-нибудь воодушевляющее!

Подойдя ближе, Аня подслушала разговор и, видя, что покупательница весьма избирательна, заметила:

– Тогда классику почитайте.

– Классика!.. – Покупательница повернулась к ней, оттопыривая губу. – Она уже давно не актуальна, в наше-то время компьютеров и телефонов. Времена меняются!

– Времена меняются, а вот люди остаются такими же, – сказала Аня. – Классика – она про что? Она про человеческие нравы, а они одинаковы и во времена Гомера, и во времена Пушкина, и в наше время. Если хотите знать мое мнение, раз вам не интересна выкладка наших современных авторов – почитайте именно классику. Например, «Обломова». Это как раз про любовь к жизни и про страх жить.

– «Обломов»? – удивилась покупательница.

– Он самый, Гончарова. – И Аня тепло улыбнулась, будто речь зашла о ее хорошем друге. – Видите, изумрудная обложка с края стола?

– Как же это про любовь к жизни? – выгнула бровь покупательница, похожая на галку. – Всякому известно, что такое обломовщина. Это про лень… Но чтобы так… Нет, не слышала! Вы ничего не путаете?

– Знаете, – продолжала мягко улыбаться Аня. – Самое чудесное в книге – это то, что она зачастую говорит на одном с читателем языке. Каждый видит в ней то, что ему близко, поэтому одна и та же книга для одного может быть о лени, для другого – о чувстве жизни, для третьего – о проблеме мещанства. А иногда может случиться даже такое, что человек увидит в книге решение своих же проблем чужими глазами, увидит свою душу, как в отражении зеркала. Поэтому почитайте «Обломова», а там уже что обнаружите, то и ваше…

Когда заинтригованная покупательница ушла, держа в руках развалившегося на диване и мягко улыбающегося Обломова, Аня еще некоторое время глядела ей вслед. Глядели вслед ей и девушки за прилавком, наклонившись над книжной выкладкой, которая пестрела радугой.