До завтра: проблема изменения онтологического статуса человека в условиях «вечного сегодня»

Персонаж Элиаде поясняет, что «объединение сознания достигается через плавный, то есть без всякого разрыва, переход из состояния в состояние: от бодрствования ко сну со сновидениями, затем - в сон без сновидений и, наконец, в состояние каталепсии. Воссоединение этих четырех состояний[8], предполагающее (при всей его видимой парадоксальности) воссоединение сознательного, подсознательного и бессознательного, постепенное освещение темных, непроницаемых зон психоментальной жизни, есть, впрочем, цель технических прелиминарий йоги»[9].

Несомненно, со своей стороны Генон категорически воспротивился бы вольности Элиаде в проведении прямых параллелей между состояниями Атмана и уровнями процессов человеческой психики (здесь, очевидно, Элиаде выступает последователем Юнга[10], учение которого, Генон, отметим, считал более опасным, нежели доктрину его учителя Зигмунда Фрейда[11]), но в данном случае для нас этот спор не принципиален.

Более важно то, что у Генона, по сравнению с метафизической строгостью которого некоторые пассажи Элиаде представляются литературной фривольностью, все-таки можно найти указания, из которых следует, что описания Элиаде вовсе не являются каким-то беспочвенным фантазированием: «Можно в определенном смысле и, по меньшей мере в некоторых случаях, допустить продолжение - и даже бесконечное продолжение - человеческой индивидуальности, которое по необходимости нужно будет соотнести с тонкими, т. е. внетелесными модальностями этой индивидуальности»[12]. Впрочем, традиционалист тут же оговаривает: «Но такое продолжение вовсе не есть то же самое, чем было тонкое состояние на протяжении земной жизни»[13], - тем самым, с одной стороны, запутывая дело еще больше, но с другой - многое и объясняя, ибо, фактически, Генон прямо указывает на столь чаемое адептами преодоление «человеческого уровня».

Йогическая же практика, о которой пишет Элиаде, равно как и сходные с ней духовные практики других традиционных культур (например, аскетические), ввиду большой, если не сказать колоссальной популяризации в западном мире представляется современному человеку самым доступным путем достижения абсолютной реальности. Разумеется, существуют и другие техники, основанные на иных принципах, однако, в большинстве своем они надежно укрыты от обитателей «профанного мира» завесой как минимум недостатка информации, вплоть до полной неизвестности, а в некоторых случаях и заслоном чуждости сознанию современного человека. Благодаря-то информационной открытости неофиты на духовном пути чаще всего и обращаются к йогической практике.

Однако, многолетняя популяризация (как прямое следствие «отвердения» мира) сыграла злую шутку со страждущими: кажущаяся открытость на деле оборачивается не чем иным, как десакрализацией и деградацией методов передачи подлинного знания. Предлагаемая на каждом углу т. н. спортивная йога никуда не приводит, а тщетные поиски опытного наставника и учителя, без которого невозможно ни одно метафизическое, мистическое и даже просто магическое восхождение, в конечном итоге ставят подлинную (т. е. связанную с традицией) йогическую практику в один ряд с упомянутыми «экзотическими» малоизвестными техниками, к которым даже неизвестно, с какой стороны подступить.

Кроме того, современный человек, избалованный прелестями цивилизации, слишком часто не может проявить, пожалуй, самого главного качества для подобного рода практик - терпения.

К счастью для него, даже при отсутствии у него желания изменить свой онтологический статус, а уж тем более при наличии в той или иной степени духовного стремления, структура связи между тонкой и телесной сферами дает ему шанс прикоснуться к реальностям высшего порядка. Генон указывает, что «возможности тонкого сна более обширны, чем возможности состояния бодрствования, и они позволяют индивиду вырваться - в определенной мере - из-под власти некоторых ограничивающих условий, которым он подчинен в своей телесной модальности»[14]. Состояние же глубокого сна - состояние «в действительности внеиндивидуальное, в котором существо, равным образом, возвращается в непроявленность или, по меньшей мере, в неоформленность»[15].