Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

Я считаю, что мечта жить в мире, свободном от дискриминации и предубеждений — это утопия, и, как и большинство утопий, она антигуманна и опасна. Стремление искоренить дискриминацию, нетерпимость, расизм, где бы оно ни возникало, — это всегда стремление подогнать все взгляды под единый шаблон. Я отвергаю не только методы, но и саму концепцию принятой в 1965 году Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, которая призывает подписавшие ее государства препятствовать «любому распространению идей расового превосходства и ненависти». На мой взгляд, если мы, меньшинства, понимаем, что для нас хорошо, то мы должны при каждом удобном случае поддерживать плюрализм, — несмотря на весь сопутствующий ему социальный хаос и на то, что конкретным людям может быть причинена боль. Моральный прогресс для нас гораздо ценнее, чем юридическая защита. Политики и активисты, которые хотят защитить нас от критики и дебатов, какими бы добрыми ни были их намерения, оказывают нам медвежью услугу.

На всем протяжении (а сегодня, возможно, еще больше обычного) история показывает: чем свободнее интеллектуальная среда, тем лучше для меньшинств. Вот так все просто. И отсюда следует ответ тем, кто выступает за регулирование языка вражды и задается вопросом, действительно ли сегодня имеет хоть какой-то смысл позволять людям пропагандировать книгу «Протоколы сионских мудрецов» или распространять мобильные приложения, обещающие вылечить от гомосексуальности. Ответ таков: да, имеет. Мы не можем бороться с ненавистью и обманом без того, чтобы их видеть и разоблачать. Джон Стюарт Милль в книге «О свободе» (1859) в итоге был прав. «Ложные идеи и практика постепенно уступают фактам и доводам, но эти факты и доводы нужно сперва представить».

* * *

Я боюсь, что сегодня многие из тех, кто разделяет мои взгляды на равноправие для геев, забывают о долге системе, которая нас освободила. Некоторые гомосексуалы — не все и даже не большинство, но довольно заметное количество — хотят ликвидировать дискриминационные взгляды. «Дискриминация — это дискриминация, а ненавистнические взгляды — это ненавистнические взгляды, — говорят они. — И их нельзя терпеть, даже если это чья-то религия или моральное кредо».

Я не буду здесь пытаться искать баланс между, скажем, религиозной свободой и антидискриминационными правилами. Наверное, тут более уместно выступить с призывом к тем участникам движения за права геев — а также борцам за права других меньшинств, — которые почувствовали свое культурное доминирование и ощутили, что большая часть общества и общественная мораль (как странно это говорить!) на их стороне. Из всех людей на Земле мы в последнюю очередь должны требовать, чтобы кто-то замолчал.

Отчасти это обусловлено стратегическими соображениями. Полноценный интеллектуальный обмен — а он подразумевает и создание мерзких приложений для мобильных телефонов — служит нашим интересам. Наш главный враг — это не иррациональная ненависть, которая встречается довольно редко, а рациональная ненависть — ненависть, основанная на неправде. (Если вы считаете, что гомосексуальность представляет угрозу для ваших детей, вы будете ее ненавидеть.) Основной способ уничтожить ненависть — это не запрещать ее на законодательном уровне, не нападать на нее, а заменить ее знанием — эмпирическим и этическим. Именно так Фрэнк Камени и некоторые другие, не имея на своей стороне ни статистики, ни законов, ни общественного одобрения, поставили ненависть с ног на голову. У них были аргументы, и у них было право ими воспользоваться.

Отчасти же это обусловлено соображениями моральными. Гомосексуалы жили в таком мире, где нас заставляли изо дня в день идти против совести, затыкать себе рот во имя общественной морали. Еще не так давно все считали, что мы неправы. Теперь наш долг — защитить свободу других людей делать ошибки, чтобы увеличить шансы всего общества на правоту. Конечно, мы можем и должны исправлять те неверные идеи, которые слышим, и, если они опровергнуты, нам не следует позволять им считаться знанием и быть представленными в учебниках и профессиях; но у нас также есть и ответственность защищать право людей на то, чтобы публично высказывать эти идеи в качестве мнения.