Читаем Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли полностью

Мы много говорим об угрозе для либеральной науки со стороны условных Хомейни и коммунистов, но, честно говоря, они далеко не главная наша проблема. У американцев хватает менкеновского инстинкта, чтобы с настороженностью относиться к неприкрытому интеллектуальному авторитаризму — даже если они не всегда точно понимают суть угрозы. Действительно, ответ на агрессию Хомейни по отношению к Рушди был слабым и непоследовательным. Но правда и в том, что американцы категорически не принимали ценностей режима Хомейни. И это само по себе было прекрасной страховкой от отступления. У американцев обычно нет элегантного ответа на вызовы со стороны твердолобых религиозных фундаменталистов — будь то в исламских странах или у себя дома. Но они чувствуют

, что в религиозном фундаментализме кроется что-то чужое и опасное. Они инстинктивно понимают, что жесткий фундаментализм — это не разновидность епископальной церкви, а какой-то другой зверь. Под высокодуховной упаковкой они нюхом чуют авторитарное содержание. Этого не всегда достаточно, но в критической ситуации это лучше, чем ничего.

Старый добрый религиозный фундаментализм представляет собой реальную и серьезную угрозу для интеллектуального либерализма в Америке. Причем, как я изо всех сил пытаюсь показать в этой книге, суть угрозы — не в религии, а в фундаментализме. Но в то же время я не думаю, что нашей стране сейчас стоит сильно переживать из-за религиозной — старинной — разновидности интеллектуального авторитаризма. Боевой клич Хомейни и его неистовых адептов пробудил многих сонных представителей западного мира, они осознали тот факт, что десятки или сотни миллионов людей во всем мире ненавидят либерализм; можно поблагодарить исламских фундаменталистов за то, что они напомнили нам: тоталитаризм никуда не девается. Внутри страны религиозный фундаментализм представлен меньшинством, причем не очень влиятельным — настолько слабым, что интеллектуальный истеблишмент относится к нему с высокомерием и презрением, хотя стоило бы придерживаться уважительной враждебности. Либералам имеет смысл присматривать за сторонниками религиозного авторитаризма. Наука обречена на бесконечное бдение. Но если речь заходит о религиозных верующих, то мы и так достаточно бдительны. Гораздо опаснее ситуация, когда наш внутренний сторож пропускает угрозу, исходящую от нас самих: когда мы благородно становимся на авторитарную позицию во имя справедливости и сострадания, как это делали марксисты. Коммунистическая катастрофа вышвырнула деспота Распутина из политики и экономики, но теперь он явился к либеральной науке — и одной ногой он уже здесь.

* * *

Для начала я бы хотел объяснить, что понимаю под интеллектуальным эгалитаризмом. В некотором смысле более эгалитарной системы, чем либеральная наука, не придумать: когда в научную игру играют по правилам, никто не может приобрести личный авторитет только на основании того, кем он является. Точка. Эти правила касаются каждого. Действительно, на протяжении большей части истории (и не только на Западе) женщины, темнокожие и многие другие были лишены равного доступа в ряды интеллектуального и научного истеблишмента, как и равного доступа ко многим другим благам. Но это говорит нам не о провале либерализма, а о провале его воплощения. Отвергать либерализм только потому, что общество, в котором он закрепился, когда-то не допускало женщин к участию в общественной жизни, так же глупо, как глупо было бы отвергнуть демократию в 1910 году из-за того, что женщинам нельзя голосовать. Когда наука функционирует должным образом, она представляет собой систему производства знания с равными возможностями для всех.

Но это совсем — категорически, принципиально — не то же самое, что система производства знания, в которой у всех есть право на одинаковый результат. Некоторые из тех, кто понимает эту разницу, требуют именно равных результатов — например, левые, требующие, чтобы точка зрения меньшинств занимала равное место наряду с другими точками зрения в массиве человеческих знаний. Но чаще всего люди просто не понимают этой разницы. Они не осознают, что между равным доступом к системе производства знания и равными результатами зияет огромная пропасть. И это непонимание может иметь самые серьезные последствия.

Перейти на страницу:

Все книги серии Corpus

Наваждение Люмаса
Наваждение Люмаса

Молодая аспирантка Эриел Манто обожает старинные книги. Однажды, заглянув в неприметную букинистическую лавку, она обнаруживает настоящее сокровище — сочинение полускандального ученого викторианской эпохи Томаса Люмаса, где описан секрет проникновения в иную реальность. Путешествия во времени, телепатия, прозрение будущего — возможно все, если знаешь рецепт. Эриел выкладывает за драгоценный том все свои деньги, не подозревая, что обладание раритетом не только подвергнет ее искушению испробовать методы Люмаса на себе, но и вызовет к ней пристальный интерес со стороны весьма опасных личностей. Девушку, однако, предупреждали, что над книгой тяготеет проклятие…Свой первый роман английская писательница Скарлетт Томас опубликовала в двадцать шесть лет. Год спустя она с шумным успехом выпустила еще два, и газета Independent on Sunday включила ее в престижный список двадцати лучших молодых авторов. Из восьми остросюжетных романов Скарлетт Томас особенно высоко публика и критика оценили «Наваждение Люмаса».

Скарлетт Томас

Фантастика / Ужасы / Ужасы и мистика
Ночной цирк
Ночной цирк

Цирк появляется неожиданно. Без рекламных афиш и анонсов в газетах. Еще вчера его не было, а сегодня он здесь. В каждом шатре зрителя ждет нечто невероятное. Это Цирк Сновидений, и он открыт только по ночам.Но никто не знает, что за кулисами разворачивается поединок между волшебниками – Селией и Марко, которых с детства обучали их могущественные учителя. Юным магам неведомо, что ставки слишком высоки: в этой игре выживет лишь один. Вскоре Селия и Марко влюбляются друг в друга – с неумолимыми последствиями. Отныне жизнь всех, кто причастен к цирку, висит на волоске.«Ночной цирк» – первый роман американки Эрин Моргенштерн. Он был переведен на двадцать языков и стал мировым бестселлером.

Эрин Моргенштерн

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Магический реализм / Любовно-фантастические романы / Романы
Наша трагическая вселенная
Наша трагическая вселенная

Свой первый роман английская писательница Скарлетт Томас опубликовала в 26 лет. Затем выпустила еще два, и газета Independent on Sunday включила ее в престижный список двадцати лучших молодых авторов. Ее предпоследняя книга «Наваждение Люмаса» стала международным бестселлером. «Наша трагическая вселенная» — новый роман Скарлетт Томас.Мег считает себя писательницей. Она мечтает написать «настоящую» книгу, но вместо этого вынуждена заниматься «заказной» беллетристикой: ей приходится оплачивать дом, в котором она задыхается от сырости, а также содержать бойфренда, отношения с которым давно зашли в тупик. Вдобавок она влюбляется в другого мужчину: он годится ей в отцы, да еще и не свободен. Однако все внезапно меняется, когда у нее под рукой оказывается книга психоаналитика Келси Ньюмана. Если верить его теории о конце вселенной, то всем нам предстоит жить вечно. Мег никак не может забыть слова Ньюмана, и они начинают необъяснимым образом влиять на ее жизнь.

Скарлетт Томас

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
WikiLeaks изнутри
WikiLeaks изнутри

Даниэль Домшайт-Берг – немецкий веб-дизайнер и специалист по компьютерной безопасности, первый и ближайший соратник Джулиана Ассанжа, основателя всемирно известной разоблачительной интернет-платформы WikiLeaks. «WikiLeaks изнутри» – это подробный рассказ очевидца и активного участника об истории, принципах и структуре самого скандального сайта планеты. Домшайт-Берг последовательно анализирует важные публикации WL, их причины, следствия и общественный резонанс, а также рисует живой и яркий портрет Ассанжа, вспоминая годы дружбы и возникшие со временем разногласия, которые привели в итоге к окончательному разрыву.На сегодняшний день Домшайт-Берг работает над созданием новой платформы OpenLeaks, желая довести идею интернет-разоблачений до совершенства и обеспечить максимально надежную защиту информаторам. Однако соперничать с WL он не намерен. Тайн в мире, по его словам, хватит на всех. Перевод: А. Чередниченко, О. фон Лорингхофен, Елена Захарова

Даниэль Домшайт-Берг

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма
Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

В сборник трудов крупнейшего теоретика и первого распространителя марксизма в России Г.В. Плеханова вошла небольшая часть работ, позволяющая судить о динамике творческой мысли Георгия Валентиновича. Начав как оппонент народничества, он на протяжении всей своей жизни исследовал марксизм, стремясь перенести его концептуальные идеи на российскую почву. В.И. Ленин считал Г.В. Плеханова крупнейшим теоретиком марксизма, особенно ценя его заслуги по осознанию философии учения Маркса – Энгельса.В современных условиях идеи марксизма во многом переживают второе рождение, становясь тем инструментом, который позволяет объективно осознать происходящие мировые процессы.Издание представляет интерес для всех тек, кто изучает историю мировой общественной мысли, стремясь в интеллектуальных сокровищницах прошлого найти ответы на современные злободневные вопросы.

Георгий Валентинович Плеханов

Обществознание, социология
Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма
Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

В книге исследуется влияние культуры на экономическое развитие. Изложение строится на основе введенного автором понятия «культурного капитала» и предложенной им и его коллегами типологии культур, позволяющей на основе 25 факторов определить, насколько высок уровень культурного капитала в той или иной культуре. Наличие или отсутствие культурного капитала определяет, создает та или иная культура благоприятные условия для экономического развития и социального прогресса или, наоборот, препятствует им.Автор подробно анализирует три крупные культуры с наибольшим уровнем культурного капитала — еврейскую, конфуцианскую и протестантскую, а также ряд сравнительно менее крупных и влиятельных этнорелигиозных групп, которые тем не менее вносят существенный вклад в человеческий прогресс. В то же время значительное внимание в книге уделяется анализу социальных и экономических проблем стран, принадлежащих другим культурным ареалам, таким как католические страны (особенно Латинская Америка) и исламский мир. Автор показывает, что и успех, и неудачи разных стран во многом определяются ценностями, верованиями и установками, обусловленными особенностями культуры страны и религии, исторически определившей фундамент этой культуры.На основе проведенного анализа автор формулирует ряд предложений, адресованных правительствам развитых и развивающихся стран, международным организациям, неправительственным организациям, общественным и религиозным объединениям, средствам массовой информации и бизнесу. Реализация этих предложений позволила бы начать в развивающихся странах процесс культурной трансформации, конечным итогом которого стало бы более быстрое движение этих стран к экономическому процветанию, демократии и социальному равенству.

Лоуренс Харрисон

Обществознание, социология / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука