Добрый мир

семье полным хозяином, даже семейной кассой распоряжался он. Ссор у них в

доме почти никогда не бывало, потому что Екатерина Павловна обычно во

всем соглашалась с мужем. И Борька был таким же. Закроется в своей комнате

— и рисует там часами птичек да кораблики. Или рыбок кормит. Какой уж тут

характер! Ивану Борисовичу хотелось иногда плюнуть в сердцах, когда, придя

с работы, он заставал в доме мирную идиллию: одна сидит, как замороженная,

и вяжет; а другой присох к своим картинкам за письменным столом — и

тишина-а... Тишина — гробовая! Или того хуже: одна дрыхнет среди бела дня

на тахте — Екатерина Павловна любила в выходные днем поспать,— а другой

под бочок к ней подкатится — и тоже, как младенец, пузыри пускает. А ведь

двенадцать лет парню! Скажи кому, что под мамкину титьку до сих пор

жмется — засмеют ведь! Иван Борисович в таких случаях сильно возмущался.

— Вот тихушники, мать вашу! Как на кладбище! Ну она ладно, баба, а

тебе, Борька, не стыдно?! Хоть бы, что ли, в футбол с парнями поиграл. Или

подрался, на худой конец... Тьфу ты!

И он включал телевизор. Погромче. Чтоб жилым в доме пахло.

Тихушники молча разбредались. Борька шел гулять во двор, а

Екатерина Павловна — на кухню. Она там тихо ворчала на мужа, что не дал

поспать, но недолго и без особого зла.

Иван Борисович, уставившись в телевизор, раздраженно размышлял о

людской неблагодарности: он из кожи лезет вон, чтобы они наконец имели

все, что имеют другие, а они!.. Иногда ему просто хотелось их поколотить.

Обоих.

В конце января Олег Константинович объявил своим мушкетерам, что

через месяц, в День Советской Армии, их маленький мужской коллектив

примет первое боевое крещение: городская федерация бокса решила провести

соревнования во всех возрастных группах. Весть эта настолько обрадовала

Кузнецова-старшего, что он на следующий же день купил Борьке новую

форму: атласные трусы, белую майку и легчайшие импортные туфли-

боксерки.

Занятия в секции стали более строгими и направленными. Мушкетеры

увлеченно, до пота, вели бои с тенью и отрабатывали приемы нападения и

защиты. Заниматься стали три раза в неделю вместо двух.

После каждой тренировки Иван Борисович встречал Борьку

радостными вопросами: ну как? что Олег Константинович, доволен? как

дыхалка?

И именно в эти дни, в самом конце января, с Борькой что-то

случилось.

Они отрабатывали удар прямой левой: первый обозначает удар, второй

уходит под атакующую руку; и Борька работал в паре со Стасиком

Кирилловым, невысоким плотным мальчишкой одного с ним возраста.

— Порезче, Борис, порезче! — понаблюдав за ними, сделал замечание

Олег Константинович.— Не надо бояться контакта! Борька стал действовать

активнее. Когда его великолепный длинный рычаг настиг зазевавшегося

Стасика и тот упал на спину, Борька сильно испугался. Не столько даже

испугался, сколько оторопел.

— Я нечаянно! — неизвестно к кому обращаясь, не то к лежащему

Стасику, не то к тренеру, вскрикнул Борька.

Олег Константинович подскочил к ним, нагнулся над Стасиком и тут

же поднял его на ноги.

— Это что еще за дела! — недовольно оглянулся он на своего

любимца.

— Я нечаянно, он сам не ушел...— пробормотал не пришедший в себя

Борька.

Олег Константинович внимательно посмотрел в глаза Стасику,

легонько хлопнул его по плечу и сказал, что ничего страшного не произошло.

Нет ни нокдауна, ни даже легкого потрясения. Парень просто потерял

равновесие.

— Кажется, наш Сверчок слегка перестарался,— разряжая

обстановку, пошутил он.

— Я не хотел, он сам не ушел! — твердил свое Борька.

Стасик, моргая, посмотрел на него, потом на тренера и согласно

кивнул головой: да, не ушел; Борька не увлекался и не наступал...

— Работать, работать! — хлопнул в ладоши

Олег Константинович.— Все разошлись по местам!

Он не развел их по разным парам, только поменял номерами. Теперь

атакующим был Стасик.

Домой с тренировки они шли вместе. Борька молчал, а приятель его

тараторил без умолку:

— Ты Джека Лондона читал? «Белый

клык»? А «Мексиканец»? Это про боксера! Ты

вообще про боксеров много читал?

Борька отрицательно качал головой.

— А ты на соревнованиях с кем бы хотел

зарубаться? — не унимался Стасик.

Борька пожимал плечами.

И только перед самым домом приятеля он вдруг остановился и горячо

выпалил:

— Я, честное слово, Кира, не хотел! Вот не веришь?! Я даже сам не

понял, как так вышло...

— Да ладно тебе, чего ты! Я же видел! — успокоил его Стасик.— Сам

виноват.

— А тебе здорово больно было? — не унимался Борька.

— Да ну тебя... А вот давай по борьбе! Давай, а! — Кира швырнул

сумку в снег и обхватил Борьку за пояс.

Они поборолись в снегу между тротуаром и Стасиковой

девятиэтажкой. Победил Стасик. И Борьке даже самому себе не хотелось

признаваться в том, что он «сачканул»: когда Кира стал валить его через свою

правую ногу, он сделал все, чтобы устоять,— но ничего, чтобы, включив на

полную мощность свои взрывные конечности, попытаться перехватить

инициативу.

— Айда ко мне,— предложил счастливый

Кира.— Я тебе «Остров погибших кораблей»

дам. И Лондона, если хочешь.

На следующем занятии Олег Константинович снова поставил их в

пару, и первым номером должен был начинать Борька.