Добрый мир

пусть, говорю, хоть горбатый, да только не алкаш! А ты сравнивать. Да я бы с

таким, как ты, горя не знала!

Мария была на шесть лет старше Коли. Она работала мастером на

швейной фабрике. Около двух лет назад она развелась с мужем и жила теперь

вдвоем с дочерью-девятиклассницей. На зимние каникулы Анечка уехала в

спортлагерь, и Мария была очень рада нежданному счастью встретить

праздник вдвоем с братом. В последний раз такое событие случилось

пятнадцать лет назад. Колин рассказ сильно ее взволновал. Она долго сетовала

на нелогичность жизненных путей-дорожек, которые заводят хорошего

человека в такие лабиринты, каких врагу не пожелаешь, а всякие

вертихвостки да алкаши живут себе да поживают как у Христа за пазухой.

Она взяла с Коли слово, что он будет держать ее в курсе всех событий. Коля

обещал. Как обещал и то, что, если понадобится, он обратится к ней за

помощью в любое время дня и ночи, независимо от того, что ему будет нужно:

деньги, крыша над головой, что угодно. Они родные, убеждала Колю Мария, а

кроме родных никто не поможет; это только в кино да в книжках все добрые

да отзывчивые.

Около пяти часов утра, вдоволь наговорившись и навспоминавшись

обо всем, они легли спать. Домой Коля с Алешкой явились под вечер первого

января. Люся давным-давно их ждала.

3

После разговора с Янкевичем Коля долго корил себя за распущенность

и слюнтяйство. Его угнетало не то, что он вот так, на ровном месте, открыл

Янкевичу душу: Янкевич был неплохим мужиком и болтливостью не

отличался; угнетала жалкость собственной позы. «Надо было еще скупую

мужскую слезу пустить,— жестко издевался он над собой по дороге домой.—

И головку дать пощупать: вот они, здесь, мои золотистые рожки; пощупай,

дружище, не откажи!»

До самого дома он почти не разговаривал с Алешкой. Тот, чувствуя

папкино дурное настроение, шел независимо, сам по себе, то чуть отставая, то

отбегая неизвестно куда в сторону. И не мешал. А настроение у Коли было

настолько скверным, что не хотелось даже ругаться. Когда в молочном

магазине кассирша неправильно сдала ему сдачу, он не сказал ей ни слова.

Просто молча показал авоську с бутылками и деньги в руке. И не принял ее

суетливых извинений. Дополучил свой рубль — и с каменным лицом пошел к

выходу.

С тем же каменным лицом он явился домой.

Было половина шестого, до прихода Люси оставалось два с лишним

часа. Попросив Алешку не шуметь, он лег на диван и закрыл глаза.

— Я, пап, водолазиками поиграю, ладно? — попросил Алешка.

— Ладно. Только больше половины ванны не наливай.— Коля

отвернулся к спинке дивана.

В ванной зашумела вода. Два резиновых водолазика начали

погружения. «Три, два, один! Внимание: всплытие! — доносились до Коли

бравые Алешкины команды.— На корабль!»

Где-то наверху заиграла музыка. Тяжелый бой ударника вычерчивал

ритм классического диско, сто двадцать пять ударов в минуту. Взвился

высокий и чуть истеричный женский голос. «Глория Гейнор»,— отметил про

себя Коля. «Чудо-негра в круглых очках. ...Глория Гейнор — Гнория Гейлор...

Глафира Георгиевна...» Люся, совершенно голая, ходила взад-вперед по

комнате и что-то искала. «Задерни занавески!» — раздраженным голосом

потребовал Коля. «Зачем? Я тебе не нравлюсь? Много света?..» — «Ты что

ищешь?» — «Да трико... гимнастическое трико и гетры. Ты не видел?» — «В

левом нижнем ящике. Ты куда?» — «Ну как? Сегодня ведь среда, ты же

знаешь, аэробика!» Она, что-то напевая, одевается перед зеркалом. «Я в

восемь приду. Чао, лабо-рантйно!»

Коля молча сидит перед телевизором, потом быстро встает и

накидывает на себя пальто. Заглядывает в ванную. Алешка играет

водолазиками. «Всплытие должно быть медленным,— наставляет Коля сына,

— полчаса, не меньше. Иначе у мужиков «кессонка» будет. Воды больше не

наливай, я скоро приду». Алешка улыбается и энергично трясет головой.

Крадучись, вдоль стен домов, дрожа от омерзения к себе, Коля

пробирается к девятой школе. Тусклый коридор, в углу за столом спит

вахтерша. Вдали, в конце коридора, ярко освещенные двери спортзала. Оттуда

гремит диско, классическое, сто двадцать пять ударов в милуту. Присев и

сильно пригнувшись, гусиным шагом Коля продвигается к двери зала и

заглядывает сквозь стекло. «Обманула, обманула, так я и знал, ее здесь нет!

Нет здесь ее!» Зрелище поразительное. Пятьдесят полуголых женщин,— он

автоматически их пересчитал: колонна пять на десять — в ярчайших гетрах, с

закрытыми от счастья глазами, крутят долгие двойные сальто. «Салли! о! е!»

— заходится высокий женский голос. Сквозь стеклянные двери ощутим

приятный, смешанный с тончайшими духами, запах женского тела. «Да нет

же, вон она!» Высокая и стройная фигура Люси взлетает выше всех. Светлые

волосы ее ореолом, легчайшим нимбом рассыпаются вокруг головы. «Вон

она! Вон она! Я идиот, я последний подонок! До чего же я докатился!..»

Старая женщина, лет шестидесяти, взлетая, показывает на Колю пальцем. Тот,

кто стоит слева, спиной к Коле,— вероятно, тренер — оборачивается и гневно

сдвигает брови. Его невозможно не узнать! Усатый ублюдок! Коля пытается

встать — и не может. Дергает на себя дверь — но она словно срослась со