Добрыня Никитич и Алеша Попович

Стремясь установить исторические корни былины «Добрыня и змей», ее героя часто сопоставляют с летописным Добрыней, дядей Владимира Святославича (см. об этом подробнее в приложении (стр. 329—336). Географические приурочения в былине «Добрыня и змей» намного слабее, чем в других былинах. В этом ее близость к сказке, герой которой обычно живет в «тридевятом царстве, в тридесятом государстве». В отличие от сказочного молодца, Добрыня уже связан с определенным местом. Он — русский богатырь, который спасает племянницу киевского князя Владимира. Но в сравнении с другими былинами, более поздними, его прикрепление к определенному месту менее четко и строго.

В большинстве текстов Добрыня, отправляясь на подвиг, едет на Пучай-реку. Исследователи связывают это название с киевской рекой Почайной, притоком Днепра, которая протекала по восточной окраине Подола и играла важную роль в жизни древнего Киева. По мнению киевских краеведов, «устье ее представляло собою как бы залив Днепра, весьма удобный для судоходной пристани... Она была всегда наполнена большими и малыми судами, проходившими по Днепру»[80]. М. А. Максимович считает, что на берегу Почайны находилась Божница или церковь Турова, в которой в 1146 г. происходило народное вече[81]. В былине Пучай-река теряет свою реальность как река, протекающая в Киеве. Она — обиталище змея. Чтобы искупаться в ней, Добрыне надо отправиться в далекое путешествие. Для киевлянина такое представление о Почайне было бы просто невозможно. Поэтому следует предположить, что былину сложили люди, которые что-то слыхали о реке Почайне, сознавали какую-то ее связь с Киевом, но ясно представить себе ее географическое местоположение не могли. Таким образом, наличие в былине Пучай-реки является косвенным свидетельством того, что былина сложена не в столице древнерусского государства. Весьма возможно, что в первоначальном виде в былине даже не было упоминания Киева как родины или места жительства Добрыни. В ее сюжет этот город не входит органически, в отличие от былин «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Добрыня и Маринка», «Добрыня и Алеша», «Добрыня и Дунай» и других, действие в которых развертывается в хоромах киевского князя или на киевских улицах. Единственное, органически присущее сюжету о Добрыне и змее упоминание Киева относится к тому месту, в котором рассказывается, что змей унес из Киева племянницу Владимира.

Вопрос о месте возникновения былины остается спорным. Упоминание рязанского происхождения Добрыни — как в летописи, так и в некоторых былинных текстах — дает основание для предположений, что она возникла в пределах Рязанской земли. Существуют глухие известия о бытовании на Рязанщине преданий о богатырях, в частности, упоминающих имя Добрыни[82]. Среди этого крайне скудного материала не найдется ничего сходного с сюжетом былины о бое Добрыни со змеем. Эти предания доказывают лишь то, что Рязанский край знал богатыря Добрыню, но сами по себе не подтверждают предположение о рязанском происхождении былины. Это предположение находит себе некоторое подтверждение в следующем рассуждении. Былина «Добрыня я змей», отразившая борьбу с кочевниками, скорее всего могла быть сложена не в северной, а в южной Руси, т. е. в областях, где борьба с кочевыми племенами была наиболее активной. Рязанская земля, расположенная на границе Руси со степью, на всем протяжении XI—XII вв. находилась под угрозой половецкого нападения. Половцы заходились постоянно в орбите политики рязанских князей. Долгое время не теряла своей актуальности в Рязанской земле и тема борьбы с язычеством, отразившаяся з былине. Находясь на окраине русской территории, Муромо-Рязанская земля на протяжении XI—XII вв. была объектом «миссионерской» деятельности русских князей, сохраняя элементы двоеверия, характерные и для былины. Особенностью политической жизни рязанцев было отсутствие сильной княжеской власти. «Князья очень вынуждены были считаться с теми, кого летописец называет „рязанцами“, и действовали последние очень самостоятельно»[83]. Мы уже указывали на слабую конкретизацию образа князя в былине, на его слабую роль в развитии действия. Не отразилась ли в этом рязанская политическая ситуация?