Добрыня Никитич и Алеша Попович

В нем отсутствует именно та часть, которую А. Д. Григорьев назвал отдельной стариной «Поездки Алеши Поповича с Екимом Ивановичем в Киев». Таким образом, перед нами довольно свежий случай устранения этой части и замены ее наездом Тугарина на Киев. Описание наезда перенесено А. В. Потруховой или ее родственниками из былины «Илья и Сокольник»: в Дорогой Горе от родственников и соседей певицы А. Д. Григорьев несколько раз записывал былину о Сокольнике со сходным описанием выезда и похвальбы этого героя (там же, стр. 158—159, 20, 88—89 и др.). Сказанное позволяет отвести предположение Б. А. Рыбакова о том, что данное и единственное описание выезда Тугарина с волками и воронами навеяно половецкими набегами на Русь (Рыбаков. Древняя Русь, стр. 103). Взятое само по себе, это описание старше половецких набегов, ибо его аналоги встречаются в южнославянских эпических традициях и — как заимствование от славян — в эпике румын и молдаван[130].

Вероятным перенесением из былины «Добрыня и Алеша» выглядит мотив игры на гуслях. Для Алеши Поповича это необычно, но мотив применен здесь удачно.

39. Алеша Попович и Тугарин. Печатается по тексту сборника: Рыбников, I, № 27. Записано П. Н. Рыбниковым 29 июня 1863 г. в Петрозаводске от Абрама Евтихиевича Чукова (Чуккоева), 51 года, крестьянина д. Горка Пудожгорского погоста Римской вол. Повенецкого у. Олонецкой губ. Старины перенимал от отца родом из Заонежья.

Текст представляет собой очень позднюю и стяженную форму, производную от версии типа печорской. Снят приезд Алеши Поповича в Киев: для певца Алеша — явно уже киевский богатырь, в отличие от предыдущих вариантов. Вместо описания приезда Алеши А. Е. Чуков очень кратко сообщает о наезде Тугарина, не рискуя его уподоблять другим традиционным эпическим противникам.

В тексте снята линия отношений Тугарина и княгини, что нельзя объяснить почтительностью певца к князю Владимиру и княгине Апраксее, так как в других былинах он относится к ним иронически.

Неясно, почему у А. Е. Чукова скомкана концовка и снятая здесь встреча Алеши и Тугарина в поле связана с Ильей Муромцем и Идолищем (см. след. текст). Странности с его текстами лучше всего объяснить усвоением их в столь поздней форме, ибо другие былины, записанные у А. Е. Чукова, принадлежащего к числу лучших северных певцов, обычно обстоятельны и каноничны.

В публикуемом тексте внимание привлекает выражение «гагара безногая» — эпитет, которым Алеша Попович награждает Тугарина. Он по существу не имеет аналогий: только в одной пинежской записи вместо имени Тугарин употреблена форма Гогарин (Григорьев, I, № 176). Этим эпитетом выражено презрительное сравнение змея с гагарой.

40. Илья и Идолище. Печатается по тексту сборника: Рыбников, I, № 24. Записано П. Н. Рыбниковым от А. Е. Чукова в тот же день, когда была сделана предыдущая запись.

По форме текст близок к публикуемой выше печорской записи Н. Е. Ончукова. Однако и здесь встреча Ильи, заменившего Алешу Поповича, со старчищем и переодевание не мотивированы. Вместе с тем, в отличие от Алеши Поповича, для Ильи Муромца переодевание — традиционный прием, необходимый для того, чтобы появиться неузнанным. Ни одной такой былины об Илье Муромце от А. Е. Чукова не записывалось, поэтому невозможно утверждать, что это именно он допустил подобное перенесение мотива переодевания.

Мотив подбрасывания палицы Идолищем также является перенесением[131].

41. Алеша Попович и Тугарин змей. Печатается по тексту сборника: Гильфердинг, II, № 99. Записано А. Ф. Гильфердингом 6 июля 1871 г. в Кижах (Олонецкая губ.) от Терентия Иевлева, лет 50, крестьянина с соседнего Волкострова, перенявшего старины от своего деда.

Название текста, видимо, дано собирателем, так как в самом тексте Тугарин не назван змеем и не имеет атрибутов змея.

Текст прямо сопоставим с заключительной частью версии типа печорской и с предыдущим вариантом А. Е. Чукова. Больше того, он отражает более раннюю их форму. Алеша Попович здесь не прибегает к переодеванию и выезжает на бой, как подобает русскому богатырю. Реалистично и точно описан поединок. Тугарин изображается великаном, что в эпосе типично для традиционных «исторических» противников. Не слабость Алеши Поповича, а чрезмерная громадность «главища» Тугарина подчеркивается в эпизоде, где Алеша просит пособить поднять ее на плечо.

Выражение «служки панюшки, верны нянюшки» явно вытеснило упоминание Алешиного паробка или каких-то других мужских персонажей. В русских эпических песнях и сказках этим выражением обычно называется женское окружение эпической героини.