Добрыня Никитич и Алеша Попович

47. Братья Збородовичи. Печатается по тексту сборника: Киреевский, в. 2, стр. 67—69. Записано в первой половине XIX в. в Шенкурске Архангельской губ.

В этом варианте братья, подобно Змею Тугарину или Идолищу, в гневе мечут ножи в Алешу Поповича. Былина «Илья и Идолище» в этом районе не записывалась. Зато подробный ритмизованный пересказ былины «Алеша и Тугарин» был записан почти одновременно с публикуемым текстом в Шенкурском у. (Афанасьев, 1957, т. 3, № 312). Поэтому можно допустить, что исполнителю публикуемого текста была известна былина «Алеша и Тугарин», откуда он и взял этот мотив.

Эпизод увоза здесь заменен непосредственным сватовством Алеши Поповича.

48. Олеша Попович и сестра братьев Долгополых. Печатается по тексту сборника: Ончуков, № 3. Записано Н. Е. Ончуковым в 1902 г. в д. Чуркина на р. Пижме (левый приток Печоры) Усть-Цилемской вол. от Федосьи Емельяновны Чуркиной, 55 лет, грамотной, родом из д. Аврамовской на той же реке, где она и «поняла» старины от своего родного дяди.

Название текста, по-видимому, дано собирателем, так как в самом тексте не встречается прозвище «Долгополые», известное по некоторым вариантам былины «Гибель богатырей» и по различным эпическим текстам книжного происхождения.

Текст исполнен в хорошей традиционной манере. В то же время он — поздний по ряду признаков (участие на пиру думных бояр, купцов, крестьян и жен купеческих, этикет на пиру, благочиние Алешиного сватовства). Описание сватовства, с разрешения князя и с участием Ильи Муромца и Добрыни Никитича, следует считать новинкой, введенной местной традицией или даже самой певицей: по мнению Н. Е. Ончукова, певица «прибавляла от себя, по кр[айней] м[ере] передавала своими словами то, что не знала, как поется» (там же, стр. 4). Столь же чинное сватовство, заменившее собой лихой увоз, встречается еще в вариантах из Нижней Зимней Золотицы.

49. Алеша Попович и сестра Петровичей-Бродовичей. Печатается по тексту сборника: Григорьев, I, № 68 (104). Записано А. Д. Григорьевым в 1900 г. в д. Городец на р. Пинеге (Архангельская губ.) от Варвары Чащиной, 58 лет, родом из д. Веегоры, где и переняла старины.

Текст подвергся местной переделке. Своеобразна льстивая похвала братьев князю Владимиру. Типическое место о запертой в тереме сестре здесь заменено описанием идеальной девичьей красоты, обычно встречающимся в других былинах («Женитьба князя Владимира», «Иван Годинович»). Здесь это описание звучит алогично по отношению к последующему возражению Алеши Поповича.

Любопытен укор Алеши Поповича в заключительных стихах. Параллели к нему обнаруживаются лишь в вариантах с Зимнего берега. Он — несомненно нововведение, возникшее в условиях постепенного бытового приземления эпоса на Севере. Совпадение в этом отношении пинежской записи с золотицкими побуждает допускать, что между этими пунктами записи в прошлом имелись какие-то прямые или опосредованные связи.

50. Алеша и сестра Збродовичей. Печатается по тексту сборника: Марков, № 93. Записано А. В. Марковым в 1899 г. в д. Верхняя Зимняя Золотица на Зимнем берегу Белого моря (Архангельская губ.) от Федора Тимофеевича Пономарева, 70 лет, неграмотного.

Несмотря на поздние черты, текст в целом сохранил все основные традиционные элементы и даже момент увоза. Он осложнен нововведением — укором сестры и ее сообщением (совершенно женским самооправданием) о том, что жена старшего брата живет с Добрынюшкой, а жена младшего — с Переметушкой (старым Берьмятой из былины «Чурила и Катерина»). Это нововведение развито у певиц Крюковых из соседней Нижней Зимней Золотицы, причем у М. С. Крюковой оно приняло такие размеры, что сильно заглушило основной сюжет.

51. Алеша Попович. Печатается по тексту сборника: Киреевский, в. 2, стр. 64—66. Записано в первой половине XIX в. в Москве «от 70-летней мещанки».

Текст содержит все важные черты, характерные в целом для всех шести среднерусских вариантов, благодаря которым они выделяются в особую версию. Однако только в одном малоархангельском варианте имеется сходная концовка: братья отрубают сестре голову, и голова покатилась Алеше в ворота. Другой малоархангельский и тульский варианты этого не договаривают и кончаются угрозой братьев отрубить сестре голову за то, что она «обесчестила бороду».

Трагическая концовка, по нашему мнению, служит еще одним доказательством существования предшественников у былины «Алеша Попович и сестра Бродовичей». Среднерусские варианты, удержав трагизм концовки, сохранили тем самым незавершенность переделки текста применительно к Алеше Поповичу, когда его имя не звучало самодовлеюще для певцов.