Добывайки

Следующая попытка была связана с окном – тем, через которое им была видна ветка дуба. Эта ветка была их единственной связью с внешним миром. «Восточный ветер», – иногда говорила миссис Плэттер, открывая окно, чтобы проветрить комнату, – для этого ей приходилось вставать на стул, – и по тому, в какую сторону отдувало листья, добывайки могли приблизительно предсказать погоду. Восточный ветер означал снег.

Они с удовольствием смотрели, как пляшут резвые снежинки, как нарастает на подоконнике снежная гора, и радовались тому, что у них тепло. Было начало января – не самая подходящая погода, чтобы открывать окно, но они не могли терять времени.

Всё же Хомили попыталась отговорить Пода.

– Ну ладно, откроем мы окно, где мы окажемся? На крыше. А какая она крутая – видно по нашим стенам и потолку. Я хочу сказать, нам лучше здесь, внутри, чем снаружи, Под. Я готова на многое, но если ты думаешь, что я прыгну с крыши на эту ветку, то ты ошибаешься.

– Тебе никогда не допрыгнуть до этой ветки, Хомили, – терпеливо говорил ей Под, – до неё очень далеко. И, что важнее, она никогда не стоит на месте. Нет, я думаю не о ветке, я думаю совсем о другом…

– О чём же тогда?

– О том, где мы находимся, – сказал Под, – вот что я хотел бы узнать. С крыши можно что-нибудь увидеть. Ты слышала, что они говорили о Литл-Фордэме и прочем? И о реке. Я просто хочу знать, где мы.

– Что толку, – колко возразила ему Хомили, – если нам всё равно отсюда не уйти?

Под обернулся и посмотрел на неё.

– Мы не должны складывать оружие, – сказал он.

– Я знаю, Под, – быстро проговорила Хомили. Она кинула взгляд под стол, где, как всегда, поглощённая «Иллюстрированными лондонскими новостями», лежала на полу Арриэтта. – И мы обе хотим тебе помочь. Мы ведь сделали из рафии лестницу, верно? Ты только скажи, что надо.

– Сделать вы можете не так-то много, во всяком случае сейчас. Видишь, какая тут хитрость с этим окном: чтобы открыть задвижку, надо повернуть её рукоятку вверх. Понимаешь, что я имею в виду? То же самое со шпингалетом: чтобы выдернуть его из гнезда, дёргать надо вверх. Если бы, чтобы открыть окно, можно было бы повернуть рукоятку вниз, это было бы проще простого. Мы бы накинули на неё кусок верёвки, повисли бы все трое на другом конце, и под нашей тяжестью рукоятка бы опустилась, а задвижка поднялась.

– Да, – задумчиво сказала Хомили, сосредоточенно глядя на окно. – Да, я понимаю, о чём ты говоришь.

Несколько минут оба молчали в глубоком раздумье.

– А если попробовать прут для занавесок? – сказала наконец Хомили.

– Прут для занавесок? Я не совсем тебя по…

– Он крепко прикреплён к стене?

Под скосил глаза.

– Вполне. Он медный и с этими кронштейнами…

– А за прут ты можешь закинуть верёвку?

– За прут для занавесок?

– Ну да, и использовать его как ворот или блок.

У Пода просияло лицо.

– Хомили, – сказал он, – это как раз то, что нам надо! Подумать только, я неделю за неделей ломал себе голову… а ты с первого раза попала в самую точку.

– Ерунда, – улыбаясь, сказала Хомили.

Под объяснил, кому что делать, и они сразу же принялись за работу. Отнесли на верхнюю коробку, из тех, что стояли на столе – самое близкое место к окну, – небольшой ключик, привязанный к концу верёвки, скинули с каминной доски подкову и оттащили её за музыкальную шкатулку под окно, и Под, забравшись на пирамиду из коробок, принялся терпеливо раз за разом кидать ключик на стену над медным прутом, висящим на двух кронштейнах. Наконец раздался долгожданный звон металла по стеклу, и в то время как Арриэтта разматывала понемногу клубок, отпуская верёвку, ключик опустился – мимо окна, мимо подоконника – на пол, прямо к ногам Хомили, стоявшей рядом с подковой. Хомили отцепила ключ и вместо него прикрепила к верёвке лестницу из рафии, а Арриэтта смотала клубок обратно так, что верхняя ступенька оказалась под медным прутом; Хомили привязала низ качающейся лестницы к подкове, Арриэтта туго натянула верёвку и обмотала её вокруг ножки стола. И тут Под спустился со стола на пол.

Это было настоящее чудо. Лестница, накрепко соединённая с верёвкой, перекинутой через медный прут, поднималась от подковы вдоль стыка створок, тугая, как струна.

Сопровождаемый взглядами Хомили и Арриэтты, Под стал забираться по лестнице. Оказавшись на одном уровне с задвижкой, он перебросил первую перекладину лестницы через медный прут и освободил верёвку – очень важный момент. Арриэтта в это время, стоя у ножки стола, размотала с мотка несколько дюймов, давая Поду возможность обвязать конец верёвки вокруг рукоятки задвижки. Затем Под спустился по ножке стола на пол и перенёс моток под окно.

– Пока всё хорошо, – сказал Под. – Теперь будем тянуть все вместе. Арриэтта берётся первая, ты, Хомили, за ней, а я буду замыкать.

Они послушно выполнили его указание, намотав верёвку на кулаки, добывайки откинулись назад, упёрлись в пол пятками и напрягли мускулы. Медленно-медленно рукоятка задвижки поднялась наверх, похожая на молоток головка плавно опустилась, описав дугу, и одна из створок окна оказалась свободна.