Дочь часовщика

А в какой-то момент даже животные попадаться перестали. И, если в начале пути иногда лисица перебежит дорогу или заячьи следы встретятся, то где-то через час кони их ступали уже по совершенно девственно-чистому снегу.

И даже птицы замолкли. И белки исчезли. И вороны.

Авдеев, ехавший с князем впереди, иногда оборачивался, окидывал студентов напряженным, оценивающим взглядом.

Катерина поняла, что сегодня их испытывали. Для этого и затеяли всю эту «экскурсию».

– В Заставе мы с князем еще не были, – ровным голосом сообщил им Авдеев. – Только к Западу вылазки предпринимали. Там много мелких деревень, нуждающихся в защите. А Застава почти на самой границе.

Катерина чувствовала себя подавленной. Ей было мучительно страшно, но показывать страх нельзя. Заметят – съедят живьем.

Разведов и Волынские держатся гордо, сдержанно. Снежная как будто и не человек вовсе, а воительница, отлитая из стали. Хрустов бледен, но виду тоже не показывает. Совершенно спокойным, даже небрежно расслабленным смотрелся и Дюваль. Глаза его хитро и возбужденно поблескивали под стеклами очков.

Виви вот тоже выглядит невозмутимой. Но спокойствие это поверхностное. Внутри она собрана, и оглядывается все время, а Авдеев на нее хищные взгляды кидает. Как будто под наблюдением держит. Пару раз Катерина уловила, как они коротко, напряженно переглянулись. У нее на минуту даже сердце екнуло, но Катерина тут же выбросила непрошенные мысли из головы. Что ей Авдеев. Он ей не интересен.

А князь с точно таким же выражением лица и в парке ездит наверное. Ну точно, как рыба дохлая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В невыносимой тишине они слышали только приглушенный топот копыт да шелест снежных хлопьев. Но как прекрасен был лес, будто белой подвенечной фатой покрытый. Гнев на упырей затеплилися в сердце Катерины. Как смеют они осквернять Проклятый Бор, девственную белизну его земли, его города и селения? И вдруг, на минуту, ей стало понятно, почему князь и Авдеев так пекутся о нем.

Но нет. У нее своя судьба. Проклятый Бор прекрасен, но ее земля – это каменные проспекты Немуса и... магазинчик с амулетами. Катерина даже уютный уголок на Императорской площади присмотрела, с квартирой на втором этаже. Там она будет воспитывать своих детей, и век свой тоже там доживет. Как только отсюда вырвется.

Тихий вскрик Виви вывел ее из задумчивости. Впереди показались сломанные ворота. И повешенный над ними. Страшный, с высунутым языком.

Лошади заволновались, зафыркали. Катерина еле сдержала свою гнедую. Погладила ее между ушей, успокаивая.

Авдеев оглянулся, пробежал по студентам встревоженным взглядом. И решительно проскакал в ворота. За ним князь и педагоги. И они следом.

Дорожку уже успело занести снегом. Словно никто и не проезжал тут до них. Словно не разыгралось тут кровавой битвы.

Они в молчании въехали в поселок.

Страшная, нереальная тишина поселка пугала. Катерина крутила головой, впитывая страшное зрелище. Исполняясь праведным гневом. За что же они людей так.

Перед глазами поплыло все.

Она помнила свой дикий крик. Пронзительный.

От фонаря вдруг побежала фигура. Длинная, костлявая. Нечеловеческая. И опять крик. Катеринин собственный. И фигура падает, истыканная ледяными копьями.

– Осторожнее! За домами укройтесь! – зычный голос Авдеева бьет по ушам.

Катерина разворачивает лошадь, пытается увидеть его, но перед глазами кровавая пелена.

Мимо пролетает огненный снаряд. Длинная фигура сгорает на глазах. Но за ней появляется еще одна. И еще. Целый отряд...

Катерина разворачивается к врагу. Хочет бежать, но не может. Голову пьянит ненависть. И опять летят ледяные копья. За Проклятый бор, за сельчан, за живых людей... за невинных детей...

Она едет вперед, не останавливаясь. А они падают и падают замертво. И снег вокруг кружится.

И она сама – снег. Она – вьюга. Она – стихия. Несущая смерть. Несущая очищение.

Очнулась Катерина на столе в каком-то помещении. Деревянные балки потолка чернели над головой, тягостно давили. Она резко подскочила. Голова закружилась, паника подступила к горлу.

– Ну что, Войнич. Натворила делов? – голос Авдеева успокоил ее, вернул к действительности.

Катерина села и оглянулась. На втором столе лежал князь, без сознания. А может мертвый. Авдеев стоял рядом. Из носа у него шла кровь и он временами утирал ее рукавом. Виви почему-то привязали к стулу. И даже кляп в рот воткнули. Остальные, потрепанные, но живые и здоровые расположиилсь у еще одного стола у стены. Дюваль смеялся, вытирая кровь, капавшую из носа. Снежная же выглядела торжественно, как на параде.

Катерина поняла, что они находились в трактире.

– Что случилось? – прохрипела она.

Голос оказался сорван.

– А вы не помните?

Авдеев попытался изобразить иронию, но получилось у него плохо. Он закашлялся и сплюнул кровью.

Хрустов почему-то глядел на Катерину испуганно, а Волынские ошалело.

Катерина с мольбой обратилась к Авдееву.

– Священное Древо, что случилось-то?

– Почему вы тогда сад заморозили? – невпопад спросил он.