Дочь часовщика

– Но князь не любит невинных девушек, Войнич, поэтому он поручил мне переспать с вами, подучить...

Истерики не случилось, слишком отрезвляющими оказались его слова. Катерина взмахнула рукой и отвесила наглому барсу пощечину. Ей было уже все равно. Страх развеялся.

– Даже не думайте, Павел Андреевич. Я стану учиться магии, стану сильнее, но меня вы не получите. Ни вы, ни ваш хозяин!

Катерина отбежала от него подальше в угол. Авдеев хотел приблизиться, но она вскинула ладонь и между нами образовался ледяной щит.

Оскорбленная, униженная, с пылающими щеками, Катерина стояла перед ним и знала, что способна на большее. Стоит только захотеть. Она снова почувствовала ее, силу, студеным ручейком бегущую по жилам. Но, если потерять контроль, ручеек разрастется, поднимется и перельется ледяной рекой. Страшной, разрушительной.

Глаза его загорелись. В них промелькнуло торжество.

– Так держать, Войнич! Старайтесь, старайтесь и вам воздастся. Но от князевой постели не отказывайтесь. Он только рад будет, а вам привилегии.

Ее щит ощетинился сосульками.

Авдеев хмыкнул. На самом деле, он никогда не был так близок к смерти или к увечью. Катерина уже присматривалась, какую бы часть тела ему отхватить льдистыми ножницами.

– Вы слишком зажаты, рассеянны, все время напуганы. Надо с этим что-то делать!

Не понятно было, шутит он или говорит серьезно. Впрочем, как обычно.

– Перестаньте оскорблять меня, Павел Андреевич, и не смейте подходить.

Он остановился – натянутый, как пружина, самодовольный, и она не выдержала.

Только лишь мгновенная реакция спасла ему жизнь. Прежде чем, обращенные в смертоносные снаряды, ошметки ледяного щита долетели до него, он успел закрыться вмиг возникшей металлической броней, отразить удар.

Огненный поток ударил в Катерину, а часть отброшенных им сосулек впилась в стены, в портреты магов, разбила несколько ламп на столах. Она упала на пол, ударилась затылком, но сознания не потеряла. Хорошо какой-нибудь коварный угол не подвернулся под висок.

Кровь кипела от обиды и боль Катерина почувствовала только через пару секунд. Болела не только голова, но и обоженная кожа на лице.

– Я защищал свою жизнь, – сказал он, подойдя к ней, но руки не подал. – На поле боя разряд будет сильнее. И противник безжалостнее. И подпаленными бровями не отделаетесь.

Катерина в панике подняла руку к бровям, пощупала.

Целы.

Обманул, мерзкий оборотень. Но и у самого физиономия в крови. А один осколок впился в плечо и он прижимает к ране платок. Морщится.

Катерина пожалела, что не добавила мощи и совсем его не прикончила.

– Бросьте, Войнич, разряд был совсем незначительным. Попугать просто. А вот вы себя совсем не контролируете. И это плохо. Чем там с вами князь занимается, распустил совсем.

Он подал ей руку, но она проигнорировала ее и поднялась с пола сама.

– Мы дыхательные упражнения делаем и медитируем.

– Бездельничаете, хотели вы сказать.

– Вы передадите мое обучение другому магу?

– И не надейтесь. Будем продолжать биться с еще пущим усердием, пока вы огню противостоять не научитесь.

– И не боитесь? – спросила Катерина.

Ей правда стало интересно.

– Силы моей не боитесь? Ведь в любовницы я не пойду.

– Нет, не боюсь. Потому что никто вас заставлять идти в любовницы не станет. Я первый вас не пущу, даже если князь попросит.

Он рассмеялся, а Катерина уже подумала, не влепить ли ему вторую пощечину.

– Позлить вас хотел, Войнич. Чтобы высвободить ваш потенциал. Простите. Вы же упрямы, как ослица.

– Высвободили? – зло спросила Катерина.

– Высвободил, но ничего хорошего не увидел. Вы себя совсем не контролируете. И цену за свою силу не понимаете.

– А ваша цена, какая, Павел Андреевич?

Он помрачнел и ничего не ответил.

Катерина закрыла глаза. Всю жизнь она плыла по течению, всю жизнь пряталась. И это было так естественно.

Не хотела она бороться, противостоять, выживать... не желала играть в грязные игры.

Но сбылось то, чего она больше всего страшилась. У нее отняли даже надежду на спокойную жизнь в ее магазине на углу.

Два барса неслышно скользили среди снежных сугробов. Желтые глаза зловеще посверкивали в полутьме леса. Гибкие хвосты молотили по земле, поднимая белую крошку.

Все было спокойно. Враг не смел приближаться на территорию, которую они патрулировали.

Но селения на границе с Бездной оставались без защиты и все новые земли покрывались черной тенью. Все новые толпы беженцев уходили из Проклятого Бора, на запад, в сторону Немуса или в Бирн.

Князь же все медлил, не вызывал Сумеречный гарнизон из Немуса. Боялся, что столица останется без защиты.

А Бездна словно вознамерилась нарушить многовековое перемирие, поглотить весь северный Санктум, уничтожить Проклятый Бор.

Барсы развернулись и побежали обратно. Вынеслись на открытую обширную поляну, оставляя полосы рыхлых следов, пронеслись вдоль русла замерзшего ручья и оказались у хижины.

Павел обернулся в человека первым. Упал на колени с болезненным криком, полностью обнаженный. Мышцы выламывало, тело содрогалась в последних судорогах трансформации. Князь опустился рядом. Уткнул лицо в снег и умылся.