Дочь Деметры

— Жрущая протоплазма? Самая настоящая? — жадно переспросила Кора. Она пару раз читала о таком, и ещё они со штурманом как-то смотрели старый двухмерный фильм, где эта протоплазма пыталась сожрать планету. Фильм был ужасно старым, и выглядело это убого, но жутко.

Пожалуй, на месте Аида Кроновича она бы тоже не отказалась посмотреть на такое. Правда, она надеялась, что он не полезет к протоплазме слишком уж близко — ведь штурман лезть в автоклав Деметры в первый день зимы. Он должен был беречь свою жизнь.

— Видела бы ты, как загорелись глаза у Д.Дж. Смита! Но увы. По Нисской Конвенции вся жрущая протоплазма подлежит уничтожению, независимо от того, где и как она обнаружена, — сообщил Танат. — Исследовать её строго запрещено, трибунал. Секция науки из Межпланетной Коллегии уже триста лет пытается оспорить этот запрет, но безопасники проваливают их предложение.

— Собственно, я понимаю ученых, — пробормотала Кора. — Но безопасников понимаю ещё больше.

Танат минуту помолчал, исправляя в электронном отчете плохо распознанные куски текста, оправил его, как поняла Кора, Гермесу, и задумчиво сказал:

— Ты знаешь, сколько её не исследовали за тысячу лет освоения космоса, заканчивалось все одним и тем же. Вся техника безопасности — ерунда. Иногда это годы, десятилетия исследований, и все равно — одна — единственная ошибка, и протоплазма выбирается на свободу и начинает бесконтрольно пожирать всю органику. Только идиот будет подбирать её в космосе и тащить на корабль. Просто удивительно, как часто встречаются такие идиоты. Даже сейчас, — глаза Таната затуманились, пожалуй, ностальгией. Ему, похоже, доводилось и раньше сталкиваться со жрущей протоплазмой.

— И как её останавливать? — спросила Кора.

С учетом наличия в непосредственной близости от них чужого звездолета с протоплазмой на борту, эти вопросы не казались ей праздными.

— Не беспокойся насчёт этого. У нас свои методы, они весьма действенны, хоть и отличаются от… общепринятых, — сказал Танат. — Вообще, обычно её сжигают высокотемпературной плазмой. Проблема в том, что плазмы требуется много. ещё можно взорвать, но это не всегда помогает. Опять-таки, зависит от температуры взрыва. Можно вышвырнуть в открытый космос, можно просто изолировать от органики, так делали раньше. ещё и другие варианты. Но, видишь ли, на словах все легко, а на практике протоплазма успеет сожрать половину звездолета, пока команда начнёт соображать.

— А вы когда-нибудь видели?..

— Я видел жрущую протоплазму на Нисской КОС, — сказал Танат. — Собственно, после Нисской трагедии все исследования и запретили. Протоплазма выжрала две трети станции, прежде чем её удалось уничтожить. И, уверяю тебя, никто там не хлопал глазами, все прекрасно представляли, с чем имеют дело.

— Но тогда почему?..

— Так получилось, — пожал плечами Танат. — Я не видел начало, но, говорят, какой-то лаборант опрокинул чан и не стал нажимать на тревожную кнопку, думал, сам справится. Потом кто-то не успел убежать, кто-то отказался эвакуироваться, подумал, что тревога учебная. Один идиот перепугался и заблокировал себя в ближайшем оружейном отсеке, и команда ликвидации потеряла драгоценное время. Потом уже плазмы не хватило, чтобы сжечь всю биомассу. Хотели загерметизировать зараженный отсек, а там были люди, пока всех выводили, протоплазма в другой отсек полезла. Затем — вентиляция. Когда все-таки загерметизировали, протоплазма набрала такую массу, что просто проламывала перегородки между отсеками. В итоге, она сожрала две трети станции. Сотни тысяч жизней, — Железнокрылый отхлебнул кофе и посмотрел на Кору.

— Маловато для кольцевой орбитальной станции, — пробормотала девушка. — КОС — это же кольцевая орбитальная станция?

— Могло быть и больше. А если бы протоплазма попала на Нисс… — Железнокрылый замолк: в коридоре вдруг загорелась система оповещения.

— У вас, похоже, новые трупы, — решила Кора. — Возможно, инопланетные.

— Постой — ка за дверью, — сказал Танат. — А то подумают, что я взял тебя в ученицы.

Он бросил взгляд на круглую дверь, которая вела непосредственно в прозекторскую (Кора уже приготовилась провести пару часов среди трупов), потом передумал и завел гостью за ширму, которая делила «приемную» патологоанатома на две неравные части.

Кора устроилась на вертящемся стуле рядом с огромным железным шкафом и приготовилась слушать.

Слушать молчание.

Чьи-то негромкие шаги, и звон металлических крыльев Таната, и его скупой вопрос про коньяк, и что-то страшное, страшное, страшное в тихом голосе штурмана:

— Там были живые.

Кора выскользнула из-за ширмы и молча прижалась к Аиду Кроновичу, вцепившись в его чёрный мундир — быстрее, чтобы он не сказал ничего лишнего. Она не хотела подслушивать. Не его.

Тёмные глаза штурмана расширились в изумлении; свободной рукой он чуть отодвинул Кору. Он, кажется, хотел что-то сказать.

Не мог? Он?

— Если вы хотите побыть тут, с Танатом, я пойду к Деметре, — торопливо забормотала Кора.

Штурман кивнул, и она выбежала из отсека. Дверь закрылась не сразу, и она все-таки что-то слышала. Или нет?…