Дочь фортуны

Как только прошла горячка, Джеку захотелось попользовать голубок, потешиться в свое удовольствие, но девушки его решительно отвергли: они не собирались ничего давать даром, а карманы Джека были пусты – девушки же сами его и раздевали, чтобы уложить в лохань в ту ночь, когда он явился весь заледенелый. Громила Джо взяла на себя труд объяснить: если бы ему не отрубили пальцы, Джек лишился бы либо руки, либо жизни, посему ему бы стоило благодарить небеса за то, что он попал под эту крышу. Элиза не позволяла Тому-без-Племени приближаться к этому дядьке, а сама подходила, только чтобы передать еду или сменить повязку: запах злодейства был для нее вполне реален и внушал отвращение. Бабалу тоже терпеть не мог Джека и, пока тот еще жил в бараке, вообще с ним не разговаривал. Гигант относился к голубкам как к сестрам и впадал в ярость, когда Джек заводил с ними свои грязные разговорчики. Самому Бабалу даже в случае крайней нужды не пришло бы в голову воспользоваться профессиональными услугами своих подруг – для него это было как кровосмешение, а если естество начинало его донимать, он ходил в дома конкурентов и предупредил Чиленито, чтобы и тот поступал так же в том маловероятном случае, если вдруг исцелится от своих девчачьих манер.

Однажды, подавая Джеку тарелку супа, Элиза наконец-то решилась спросить о Хоакине Андьете.

– Мурьета? – недоверчиво переспросил мексиканец.

– Андьета.

– Не знаю такого.

– А может быть, это и был Мурьета?

– Что тебе от него надо?

– Это мой брат. Я приехал из Чили, чтобы его отыскать.

– Какой из себя твой брат?

– Не слишком высокий, темноволосый и черноглазый, кожа белая, как у меня, но мы не слишком похожи. Он худощавый, мускулистый, отважный и пылкий. Когда он говорит, все замолкают.

– Похоже на Хоакина Мурьету, только он не чилиец, а мексиканец.

– Вы уверены?

– Я вообще ни в чем не уверен, но, если встречу Мурьету, передам, что ты его ищешь.

На следующую ночь Джек ушел, и больше о нем ничего не слыхали, но еще две недели спустя у двери барака нашли двухфунтовый мешок из-под кофе. Чуть позже, открыв мешок, чтобы приготовить завтрак, Элиза увидела, что внутри не кофе, а золотой песок. Громила Джо посчитала, что это мог быть дар любого из больных старателей, которых они поставили на ноги, но Элизе сердце подсказывало, что таким образом с ними расплатился Джек. Этот человек не собирался быть в долгу ни перед кем. В воскресенье они узнали, что шериф собирает отряд для поисков убийцы старателя: беднягу нашли в хижине, где он зимовал в одиночку, – в груди зияло девять ножевых ран, глаза вырваны. Золото исчезло бесследно, а из-за жестокости преступления в первую очередь заподозрили индейцев. Громила Джо решила не впутываться в это дело, зарыла два фунта золота под дубом и решительно велела всем держать рот на замке и даже в шутку не упоминать о мексиканце с отрезанными пальцами и о мешке из-под кофе. В течение двух следующих месяцев люди шерифа убили с полдюжины индейцев и позабыли о смерти старателя: у них нашлись более насущные дела, а когда вождь племени сам пришел в поселок за объяснениями, его тоже прикончили. Индейцы, китайцы, негры и мулаты не могли выступать в суде против белого человека. Только Джеймс Мортон и трое других квакеров осмелились противостоять толпе, затеявшей суд Линча. Безоружные квакеры своими телами окружили приговоренного и возглашали библейские цитаты, запрещающие убивать ближнего, но толпа растолкала их и прорвалась к вождю.