Дочь генерала

Как и я, Карл когда-то служил в пехоте, причем примерно в то же самое время, что и я. Наши мундиры украшали практически одни и те же ордена и знаки отличия, включая Бронзовую Звезду за личную доблесть и крест «За боевые заслуги». Мы прошли сквозь схожие испытания, были одного возраста и поэтому обычно пренебрегали некоторыми формальностями. Но в это утро я был настроен на сугубо деловой и официальный лад, поэтому сказал:

— Желаете кофе, сэр?

— Благодарю вас, нет, — ответил он.

Карл был довольно импозантным мужчиной с твердым подбородком, голубыми глазами и шапкой подернутых сединой черных волос. Тем не менее женщины не находили его сексуальным, возможно, из-за его сухих и формальных манер. Он действительно был весьма чопорным человеком, однако настоящим профессионалом.

Мы обменялись любезностями, затем Карл, со своим легким акцентом, сказал, обращаясь ко мне:

— Насколько я понимаю, наш главный свидетель по делу о торговле оружием дезертировал.

— Так точно, сэр.

— Не могли бы вы напомнить мне, что побудило вас освободить его?

— Боюсь, что в данный момент нет, сэр.

— Остается лишь удивляться тому, что человек, получивший редкую возможность стать свидетелем, находящимся под защитой государства, решился на еще одно правонарушение и бежал.

— Именно так, сэр.

— Вы объяснили ему, что он будет освобожден от наказания?

— Так точно, сэр, но, очевидно, недостаточно ясно.

— Иметь дело с непонятливыми людьми очень сложно, Пол. Вы рассчитываете, что перед вами равный вам по уму и рассудительности человек, а он оказывается законченным идиотом и сажает вас в лужу. Он невежествен и труслив, он раб собственных инстинктов. И, едва двери тюрьмы открываются перед ним, он убегает. Все вполне понятно.

— Я думал, что вполне завоевал его доверие, сэр, — прокашлявшись, сказал я. — Мне казалось, что он все осознал.

— Безусловно, именно так вы и считали, Пол. Именно этого он и добивался, находясь в камере. Это хитрые бестии.

— Так точно, сэр.

— Надеюсь, что в следующий раз вы проконсультируетесь со мной, Пол, прежде чем выпускать из тюрьмы особо опасного преступника.

— Он был всего лишь свидетелем, сэр.

— Да он не видел ни малейшей разницы между «обвиняемым» и «свидетелем», черт вас подери, Пол, — подавшись вперед, раздельно произнес Карл. — Он понимал одно: его упрятали за решетку, потом выпустили, и он дал деру.

— Так точно, сэр.

— Статья 96-я Дисциплинарного устава Вооруженных Сил США предусматривает серьезное наказание за освобождение из-под стражи заключенного вследствие халатности или злого умысла. Вам грозят большие неприятности, Пол.

— Так точно, сэр.

Карл откинулся на спинку стула.

— А теперь мне хотелось бы узнать, что здесь интересного произошло за последнее время. Надеюсь, у вас есть что мне рассказать?

Что ж, для начала я мог бы сообщить, что мне так и не удалось переспать с Синтией и что она наврала мне про своего мужа. Я мог бы добавить, что очень зол и подавлен, что из головы у меня не выходит Энн Кэмпбелл, а начальник военной полиции, чей кабинет находится в этом же коридоре, наиболее вероятный убийца, что глупый Далберт сделал ноги и мне вообще сегодня явно не везет.

Хелльманн взглянул на Синтию.

— Может быть, вы мне что-нибудь сообщите?

— Да, сэр, — кивнула Синтия и начала рассказ об уликах, добытых судмедэкспертами, после чего поведала шефу об открытиях, сделанных Грейс Диксон, о показаниях обоих Ярдли и причастности к этому делу майора Боуэса, полковника Уимса и других штабных офицеров.

Карл внимательно слушал ее.

Затем Синтия изложила подредактированную версию наших бесед с генералом Кэмпбеллом, миссис Кэмпбелл, полковником Фоулером и миссис Фоулер, а также с полковником Муром. При этом она ни словечком не обмолвилась ни о конкретной роли в этой истории четы Фоулеров, ни о потайной комнате в подвале дома убитой, ни о Билле Кенте. Именно так я и сам бы построил свой устный рапорт. Да, за минувшие двое суток Синтия многому у меня научилась.

— Итак, вы теперь понимаете, надеюсь, — сказала она Карлу, — что это дело обусловлено жаждой мести, справедливого наказания за происшедшее с Энн Кэмпбелл десять лет назад в Уэст-Пойнте, и ее извращенным экспериментом с применением методов психологической войны в личных интересах.

Карл кивнул.

Синтия также удачно упомянула и Фридриха Ницше — в контексте его влияния на формирование мировоззрения Энн Кэмпбелл. Карла это весьма заинтересовало, и я догадался, что Синтия предвидела это, учитывая личность слушателя.

Карл с глубокомысленным видом мудреца откинулся на спинку стула, сцепив на груди ладони и устремив взгляд сквозь стену, и Синтия, не дожидаясь, пока с его уст сорвется сентенция о главном смысле жизни, завершила свое повествование словами:

— Пол проделал исключительную работу, и я многое почерпнула для себя, работая вместе с ним.

Меня едва не стошнило.

Еще минуту Карл хранил мудрое молчание, и я заподозрил, что разгадка смысла бытия ускользает от него. Синтия пыталась перехватить мой взгляд, но я отводил глаза.

Наконец полковник Хелльманн изрек: